Присвоение России «мусорного рейтинга» агентством Standard & Poor's (за которым, вероятнее всего последуют остальные рейтинговые агентства) - начало нового витка кризиса. Рубль уже отреагировал новым падением (не столь резким, так как снижение рейтинга было ожидаемым), отток капитала неизбежно ускорится, кредиты снова подорожают, рецессия углубится, и Россия станет на шаг ближе к дефолту. Это событие - хороший повод для того, чтобы подвести некоторые итоги и попытаться дать прогноз развития экономической ситуации в 2015 году.
Чуть более года назад The Insider опубликовал экономический прогноз, предсказывая девальвацию, рост инфляции, падение уровня жизни и появление серьезной угрозы дефолта. Тогда еще в это многим сложно было поверить, преобладающее большинство других экономических прогнозов были куда более оптимистичными. Однако же все, что было предсказано в том тексте, сбылось. Бывшие оптимисты могут в свою защиту сказать, что всему виной резкое падение цен на нефть, которое было невозможно предсказать. Это ошибка. Во-первых, российский экономический кризис связан не только с падением цен на нефть, а во-вторых, это падение было предсказуемо, о чем The Insider подробно писал прошлой весной. Но вот сегодня прогноз давать сложнее: в период системного кризиса игрокам приходится принимать решения в условиях дефицита информации, делается много спонтанных, плохо продуманных шагов, и роль фактора случайности повышается. Когда развилка между возможными сценариями слишком широка, «усредненный» прогноз становится бессмысленным, вместо этого мы будем рассматривать основные альтернативы.
Brent дал, Brent и взял
Нынешнее падение цены на нефть по своему масштабу во многом напоминает падение 2008-2009 годов. В 2008 году цена на нефть начала снижаться в июле с отметки $135 и достигла дна в декабре, остановившись на $43, после чего до марта колебалась около этой отметки и только в апреле стала медленно расти. В этот раз нефть тоже начала ползти вниз в июле (после пика в $114), а в январе достигла $47 (и сегодня продолжает колебаться у этой цифры). С учетом того, что с декабря 2008 года доллар обесценился на 10%, нынешнее дно точно совпадает с предыдущим.
Но вот причина падения нефтяных цен на этот раз принципиально отличается. В 2008 году переизбыток нефти возник из-за падения спроса, связанного со спадом производства во время экономического кризиса. Как только рост возобновился, цены поползли вверх. А на этот раз мы видим одновременное давление факторов спроса (замедление роста Китая, которое, вероятно будет продолжаться) и факторов предложения (увеличение добычи сланцевой нефти, прежде всего в США). И если спрос может снова начать расти вместе с мировым производством, то вот предложение уже никуда не денется, технологии добычи сланцевой нефти и газа уже сейчас позволяют добиваться рентабельности при $50 за баррель, а иногда уже и при $40.
Это значит, что на этот раз нефть к прежним величинам скорее всего не вернется, - большинство экспертов сходится на том, что эпоха дорогих углеводородов кончилась. И не только экспертов: 13 января министр энергетики ОАЭ Сухейль аль-Мазруи заявил, что страна, несмотря на снижение цен, будет придерживаться своего плана по увеличению нефтедобывающих мощностей на 30% (до 3,5 миллиона баррелей в день) к 2017 году. «ОПЕК больше не в состоянии защищать цены на нефть, - заявил он. - Мы не планируем менять нашу линию. Производители нефти должны проявить сознательность и соотносить объемы добываемых энергоресурсов с темпами развития мировой экономики». Днем ранее саудовский принц Аль-Валид бен Талал назвал цену в $100 за баррель искусственной и заявил, что цены на нефть могут подняться, если спрос также будет расти, но «мы никогда больше не увидим цену в $100 за баррель».
То, что «ОПЕК больше не в состоянии защищать цены на нефть», - не лукавство (хотя многим хочется видеть здесь разные теории заговоров). Просто теперь среди крупнейших производителей нефти и газа оказались США, которые, в отличие от России, имеют большой потенциал по быстрому наращиванию добычи, то есть если ОПЕК будет свою добычу сокращать (поднимая цену), – их нишу будут попросту занимать США.
Что означает такое падение цен для России?
Все 90-е годы нефть колебалась между $10 и $15, и когда в 99-м (что совпало с приходом Путина) она подскочила до $25, это считалось большой удачей для России. А уж когда в 2004-м она впервые достигла отметки $50 (во многом как раз благодаря росту производства в Китае), – это воспринималось как манна небесная. Почему же тогда сегодня $50 за баррель ведет экономику к катастрофе? Почему $50 в 2004 году не равны $50 в 2015? Можно назвать три основных отличия.
Во-первых, и для населения, и для инвесторов вектор изменений играет не менее важную роль, чем текущее положение дел. Население в 2004 году богатело: вместе с нефтью выросли и доходы, средняя зарплата составила аж целых $300 долларов. Сегодня (если считать курс доллара по 65 рублей) она составляет $500, то есть сползание до уровня 2004 года будет означать снижение уровня реальных зарплат почти вдвое, мало кого это обрадует, особенно учитывая то, что это будет первое существенное снижение реальных доходов за последние 17 лет. (Подробнее об изменении зарплат см. ниже).
Для инвесторов 2004-й год тоже был годом оптимизма, тогда многие верили в то, что эпоха высоких цен на нефть еще впереди (и оказались правы). И хотя инвестклимат на фоне дела Ходорковского уже был испорчен, ожидание высокой прибыли стимулировало инвесторов рисковать. Сегодня ситуация принципиально иная – как уже было сказано выше, большинство экспертов и производителей сходится на том, что высоких цен на нефть уже ждать не стоит. Но даже если на самом деле цены когда-нибудь и вырастут до прежних величин, сам факт неопределенности в ближайшие месяцы будет удерживать инвесторов от вложений в российскую экономику, особенно на фоне обострения конфликта России с Западом. Поэтому даже если санкции будут отменены в этом году, ожидать притока капитала не следует.
Во-вторых, структура российской экономики за последние 10 лет изменилась, и не в лучшую сторону. Подсев на нефтяную иглу, она перестроилась на паразитический лад: зависимость от экспорта ресурсов резко выросла, в той же степени выросла и коррупция (в индексе восприятия коррупции Transparency International с 90-го места Россия скатилась на 136-е), а вот прозрачность и эффективность государственных институтов снизилась, равно как и защищенность прав собственности. При тех же ценах на нефть, что и 10 лет назад, Россия сегодня - насквозь коррумпированная экономика, с ужасающим инвестиционным климатом, атрофированным малым и средним бизнесом, уничтоженной госкорпорациями конкуренцией и с населением, привыкшим к европейскому уровню потребления при втрое более низкой производительности труда.
В-третьих, Россия встретила 2015 год в международной изоляции. И именно это определило решающее отличие сегодняшнего кризиса от кризиса 2008-го года – тогда российские банки и корпорации могли относительно легко перекредитоваться на Западе, но сегодня кредитные рынки для России оказались закрыты. И это при том, что в 2004 внешний долг России составлял около $200 млрд., в то время как сегодня – чуть меньше $700.
Падение нефти позволило со всей ясностью понять, насколько от нее зависит российская экономика. В частности это видно по четкой корреляции между нефтяными ценами и курсом рубля. Об этом - в следующем разделе.
Девальвация. Сохранится ли «правило Немцова»?
Инфляция или безработица – что хуже?
Банковский кризис. Пузырь, который лопнул
Дефолт. Когда у России кончатся деньги?
Девальвация. Сохранится ли «правило Немцова»?
Когда цена на нефть только начинала падать, Борис Немцов (в прошлом - министр топлива и энергетики) предположил, что российские власти будут стараться удерживать курс рубля на такой величине, чтобы бюджет оставался сбалансированным, а поскольку бюджет в первую очередь зависит от нефти, то в рублевом выражении цена на нефть будет стабильной. В бюджете заложен доллар по цене 37,7 рублей, а нефть по цене 96 долларов за баррель, а значит рублевая выручка от экспорта нефти должна составлять 37.7 х 96 = 3620 рублей. Эта формула позволяла просто определить курс рубля, вплоть до «черного понедельника» 15 декабря. После недельной паники равновесие снова восстановилось, но уже на другом уровне: резкое повышение процентной ставки сдвинуло курс рубля вверх. Как показала практика, новое равновесие восстановилось на другой величине: 3000 рублей за баррель. На графике ниже представлен график корреляции курса доллара и формулы Немцова (пересчитанной 21 декабря на 200 рублей).
Средняя погрешность очень невелика и показывает, что формула действительно работает. Она дала сбой только из-за паники, возникшей после того, как сечинская «Роснефть» за день привлекла кредитов на 625 млрд. руб. – и поскольку игроки ожидали, что, как минимум, часть этих денег будет переведена в валюту, все стали сбрасывать рубли. После того как паника была залита многомиллиардными интервенциями Центробанка, установилось новое равновесие. Более низкая цена барреля в этом равновесии означает, что бюджет получит на 17% процентов меньше доходов (и это не считая падения доходов, связанных с рецессией) – а потому уже в этом году придется либо резко сокращать расходы, либо покрывать дефицит бюджета из резервов (а скорее всего – и то и другое).
Теперь, после присвоения «мусорного рейтинга» равновесие может снова нарушиться. Примечательно, что в этот раз Роснефть снова накануне резкого падения рубля привлекла крупный кредит, на этот раз в размере 400 млрд. рублей. Роснефть утверждает, что эти деньги не пойдут на покупку валюты, но ей это и не нужно: рублевый кредит просто позволит ей не продавать валютную выручку, а с точки зрения спроса и предложения на валютном рынке - это то же самое. Дело, конечно, не только в Роснефти, абсолютно все игроки понимают, что «мусорный рейтинг» - серьезный удар по экономике (подробнее об этом ниже, в разделе «дефолт»).
Но не стоит забывать, что в этом году серьезную угрозу курсу может представлять и само правительство, если оно начнет печатать деньги. А такое искушение будет очень велико, ведь в условиях резкого падения уровня жизни из-за высокой инфляции, могут начаться волнения, и правительство может пойти на индексацию зарплат и пенсий, а также субсидирование или льготное кредитование тех или иных секторов промышленности (у которой наступят сложные времена из-за падения инвестиций). Вспомним и о том, что новое сочетание цены на нефть и курса означает урезание бюджета, а поскольку военные расходы твердо обещали сохранить, это ударит по бизнесу и социальной сфере, что будет все сильнее провоцировать правительство включить печатный станок, надеясь выиграть время и дождаться роста нефтяных цен (а, похоже, в Кремле верят, что рано или поздно они вырастут до прежнего уровня).
Если всё пойдет по такому сценарию, это вызовет сначала новое серьезное падение рубля (100 рублей за доллар – не предел), а затем и новый виток инфляции. Если же либеральное экономическое крыло настоит-таки на строгой финансовой дисциплине, то курс рубля будет сползать вниз не так быстро и не так сильно, следуя за рецессией (а если цена на нефть вернется немного назад уже в этом году – то рубль и вовсе не упадет). Пока правительство в своем антикризисном плане предусматривает сокращение расходов, вот только в плане заложен рост цены нефти до $70, а пока она не может вырасти и до $50.
Основная дилемма заключается в том, что если государство не начнет вливать деньги в экономику, стимулируя удешевление кредитов, то это приведет к сильной рецессии и высокой безработице, а если начнет – то сильной будет инфляция и девальвация. Об инфляции - в следующем разделе.
Девальвация. Сохранится ли «правило Немцова»?
Инфляция или безработица – что хуже?
Банковский кризис. Пузырь, который лопнул
Дефолт. Когда у России кончатся деньги?
Инфляция или безработица – что хуже?
Большинство россиян уже успели почувствовать на себе скачок цен, произошедший после девальвации. Не заметил его только Росстат, который оценил годовую инфляцию лишь 11,4% (а продуктовую в 15,4%). Методика подсчета Росстата вызывает определенные сомнения. К счастью, существуют и независимые подсчеты, позволяющие увидеть альтернативную картину. По подсчетам «Ценомера» продуктовая потребительская корзина за 2014 год выросла куда существеннее – от 18% до 31% (в зависимости от торговой сети). В январе продуктовая инфляция лишь ускорилась:
Сильно подорожали не только товары из санкционного списка, но также и те, которые, вроде бы, не должны иметь отношения к санкциям, – скажем, бананы или сахар, и даже те, которые не должна была сильно затронуть девальвация (скажем, картофель, неплохо растущий в России и Белоруссии). Примечательно, что и стоимость бензина, снизившаяся во всем мире из-за падения нефтяных цен, в России лишь выросла ,– скажем, средняя цена литра АИ-92 выросла с 29 до 32 рублей, а АИ-95 с 32 до 35.
Причины у инфляции две: первая – удорожание импорта из-за девальвации (это мы видим уже сейчас), и вторая – рецессия (она в полную силу еще не развернулась).
Понимая, что в ноябре-декабре цены еще не успели полноценно отреагировать на девальвацию, россияне бросились избавляться от дешевеющих рублей, раскупая все подряд – от гречки и телевизоров, до квартир. Теперь же потребление, наоборот, резко снизится – все, кто хотел что-то купить, уже это сделали, настало время экономить. После нового года интернет полон фотографий из супермаркетов с пустыми прилавками – ритейлеры рапортуют о резком падении продаж по сравнению с декабрем (в области бытовой техники спад превысил 50%). Пустые прилавки – результат сокращения ассортимента – эластичность спроса по цене в условиях кризиса высока, то есть, проще говоря, россияне не готовы платить больше, им проще покупать меньше или переходить на другие типы товаров.
Резкое сокращение импорта и потребления замедлит инфляцию, но она все равно останется высокой: во-первых, фактор девальвации еще до конца не отразился в росте цен, а во-вторых, будет давать о себе знать рецессия. Тут опять же есть два сценария – либо власть из популистских побуждений решит индексировать зарплаты и пенсии на уровне инфляции (хотя бы официальной), либо – как настаивает, например, министр экономики Силуанов, такую индексацию в связи с кризисом решит не проводить.
Аргумент Силуанова понятен – компенсируя рост цен, государство даст ложный сигнал бюджетникам о том, что можно сохранить нынешний уровень потребления, и в итоге рост зарплат лишь усилит инфляцию и в долгосрочном плане уровень жизни все равно упадет (причем, еще сильнее, ведь высокая инфляция мешает привлекать инвестиции). Вдобавок такая политика создаст перекосы в экономике – госсектор будет выглядеть лучше частного сектора (где сокращение рабочих мест и зарплат уже началось), и станет раздуваться, утягивая экономику вниз еще сильнее.
Есть, правда, и аргумент за индексацию зарплат. Одна из ключевых проблем сегодня – колоссальная коррупция и связанное с этим неравенство. Если мы представим, что удваиваем зарплаты и пенсии, в то время как цены тоже вырастают вдвое, получается что бюджетники остаются при своих, а миллиардеры становятся вдвое беднее, разрыв сократится. Но этот аргумент слабый по двум причинам: во-первых, спасая свое состояние, миллиардеры переводят его в валюту, поэтому они как раз, наоборот, мало потеряют. Во-вторых, в коррумпированной экономике элите несложно сохранить за собой привилегии и источники доходов.
К сожалению, падение зарплат в реальном выражении было неизбежно, об этом The Insider писал еще в прошлом прогнозе. Завышенный курс рубля (из-за огромных цен на нефть) делал российскую рабочую силу чрезмерно дорогой, любой выпускник заурядного вуза без опыта и каких-либо особых способностей претендовал на зарплату не меньше $1000. При значительно более низкой производительности труда россияне получали во многих отраслях ту же зарплату, что и жители западных стран (за исключением, высококвалифицированной силы в госсекторе – учителей, врачей, ученых, которые, наоборот, получали в разы меньшую зарплату). Что произошло после девальвации? На графике ниже видно, что в долларовом выражении зарплаты снизились у всех, но наименее пострадавшими оказались как раз самые недооцененные категории, такие как врачи и учителя, то есть распределение зарплат стало более адекватным:
Но радоваться бюджетникам рано, так как в значительной степени их рост зарплат компенсировался безработицей – явной (как в случае с врачами) или скрытой (как в случае с учителями, у которых выросла загрузка).
Безработица в этом году станет не менее острой проблемой, чем снижение зарплат. В ходе кризиса 2008-2009 годов работодатели старались не сокращать рабочие места, а вместо этого сокращать зарплаты. Но тогда инфляция была относительно низкой (8,8%). Сегодня, когда продукты уже подорожали на треть и рост цен продолжается, урезать зарплату уже некуда. Кроме того, в период 2008-2009 год государство «утопило» кризис в денежных вливаниях, а на этот раз производствам придется закрываться из-за отсутствия инвестиций.
Но одновременно с сокращением рабочих мест происходит и сокращение рабочей силы – во-первых из-за демографической ямы, а во-вторых из-за оттока мигрантов (их доходы из-за девальвации стали вдвое меньше). В связи с этим формально уровень безработицы может и не превысить показатели 2009 года (9%), но это будет совсем иная безработица. Она будет иметь тенденцию только расти, а самим безработным будет куда сложнее из-за общего роста цен.
В нормальных рыночных условиях экономический спад и период повышения безработицы приводит к тому, что компании стараются оптимизировать свою деятельность, избавляясь от наименее полезных кадров, а удешевление рабочей силы делает более привлекательным инвестиции: в итоге кризис помогает повысить эффективность экономики в целом. В России ни то, ни другое не работает. Во-первых, в экономике главную роль играет государство и государственные корпорации, поэтому логика увольнений может быть совсем иная - на примере реформы здравоохранения мы видим, как на улице остаются опытные высококвалифицированные кадры, в то время как в ряде других секторов (прежде всего – в рабочих специальностях), наоборот, с квалифицированными кадрами огромные проблемы. Во-вторых, удешевление рабочей силы не приводит к росту инвестиций, поскольку из-за негативных ожиданий и проблем с привлечением капитала ни о каких инвестициях речи пока не идет.
Девальвация. Сохранится ли «правило Немцова»?
Инфляция или безработица – что хуже?
Банковский кризис. Пузырь, который лопнул
Дефолт. Когда у России кончатся деньги?
Банковский кризис. Пузырь, который лопнул
Перекредитованность россиян дала о себе знать еще во время кризиса 2008 года, и тогда была надежда, что, набив себе шишки, второй раз россияне на эти грабли не наступят. Но новые грабли оказались потверже предыдущих. Сразу после того как в 2009 году цены снова стали расти, вместе с ними стал снова раздуваться пузырь потребительских кредитов. Можно, конечно, обвинять россиян в беспечности, но в значительной степени тому потворствовали и банки: крупнейшие из них, понимая (особенно после 2008 года), что государство придет им на помощь в случае кризиса, не боялись рисковать и всеми силами продвигали программу кредитования населения, мало заботясь о том кому и под какие гарантии эти кредиты раздают. Только 1 июля 2013 года государство (в лице ЦБ), наконец, увеличило требования к расчету норматива достаточности капитала, а также повысило коэффициенты риска по потребительским кредитам с полной стоимостью кредита более чем на 25% годовых (с 1 января 2014 года коэффициенты возросли до 45%). С конца 2013 года пузырь стал раздуваться медленнее, но было уже поздно, значительное число россиян попали в кредитную зависимость. С началом экономического кризиса это мгновенно стало проявляться в росте просроченной задолженности. Уже к декабрю 2014 она выросла на 50%, а доля просроченных кредитов превысила 8%.
В январе кризисного 2009 года просроченная задолженность составила 4,4% и несмотря на то, что кризис был «залит деньгами», к осени она доросла до 10%. В этот раз все может оказаться хуже. Во-первых, в ужасном положении оказались валютные заемщики, особенно по ипотечным кредитам (об их отчаянной ситуации The Insider уже писал). За считанные дни их кредиты вдруг подорожали вдвое. У рублевых заемщиков такой проблемы нет, но они, как и все, столкнулись с высоким ростом цен и тарифов, в то время как их доходы не выросли. А ведь рецессия и рост безработицы в полную силу еще не развернулись, они неизбежно будут приводить к росту просроченной задолженности.
Не надо забывать, что проблемы возникли не только у потребителей. Среди потенциальных неплательщиков – и крупные компании, и даже региональные правительства, многим из которых в этом году угрожает дефолт: их уровень финансовой зависимости от федерального центра существенно вырос, а денег на помощь из центра больше нет.
Неплатежи по кредитам – это только одна из проблем банков, и даже, пожалуй, не главная. Две другие проблемы – процентная ставка и недоверие вкладчиков.
Центробанк, повысив 16 декабря процентную ставку до 17%, руководствовался не только задачей поддержания курса рубля и подавления паники. Не менее важно и то, что процентная ставка не может быть ниже инфляции (иначе кредиты в рублях будут просто убыточны). Государство, конечно, может для оживления экономики начать давать в долг себе в убыток, но это создаст для рынка ложные сигналы и лишь ухудшит ситуацию с курсом рубля и инфляцией. Поэтому государство избрало другой путь – субсидирование ставки в тех областях, где это важно по социальным причинам (такое решение уже принято для сельского хозяйства и обсуждается для некоторых других отраслей). Рублевый кредит стал дороже, с этим в ближайшее время уже ничего не поделать. И для банков это, конечно, не меньший удар, чем для производства.
Недоверие вкладчиков – другой важный фактор, который будет иметь все большее значение. В первое время вкладчики атаковали банки, с тем чтобы перевести рубли в валюту, теперь же, по мере нарастания проблем в банковском секторе, они будут закрывать свои счета - включая валютные - опасаясь заморозки вкладов (причем опасения эти не совсем лишены оснований). Пока паники не наблюдается – Агентство по страхованию вкладов получило дополнительную государственную поддержку и выражает готовность защищать банковский сектор. Но по мере того как резервы будут истощаться, а проблемы в экономике нарастать, настроение вкладчиков будет меняться.
Значительная часть банков этот кризис не переживет. И это само по себе нормально, ведь очень многие из мелких банков по сути настоящими банками не являются и занимаются «обналичкой» и прочей подобной деятельностью. Сегодня в России действует около 790 коммерческих банков (в 2009 году их было более тысячи), притом что в Германии их менее 350, в Великобритании - чуть больше 200. Прошлый, 2014 год стал рекордным по числу закрытых банков (72), в 2015 этот рекорд может быть побит (по оценкам Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования речь может идти о 200 обанкротившихся банках). Но проблема не в этом, а в том что на этот раз вполне серьезные банки, в том числе и крупнейшие, будут вынуждены обратиться за помощью к государству. Даже если государство откажет в помощи хотя бы одному из крупных банков, это может вызвать общую панику, и «набег» вкладчиков похоронит всю банковскую систему целиком, поэтому помогать будут всем, - вот только хватит ли у государства ресурсов? Если западный рынок капитала по-прежнему будет для России закрыт (а ничто не намекает на возможность перемен), то Россия уже в 2015 году может вплотную подойти к дефолту. Об этом в следующем разделе.
Девальвация. Сохранится ли «правило Немцова»?
Инфляция или безработица – что хуже?
Банковский кризис. Пузырь, который лопнул
Дефолт. Когда у России кончатся деньги?
Дефолт. Когда у России кончатся деньги?
А теперь о самом интересном.
Международные резервы России составляют 379 млрд. долларов, из которых примерно 166 млрд. долларов – это средства Резервного фонда и Фонда национального благосостояния, которыми управляет правительство, а не Центробанк, и средства эти планируется направить на спасение банков и корпораций, а также на инвестиционные проекты. Кроме того, около 45 миллиардов долларов приходится на монетарное золото, которое быстро распродать нельзя. Остается еще чуть менее 170 млрд. долларов на игру с курсом. (Тут также следует напомнить и о 50-миллиардном штрафе за ЮКОС, который Россия, похоже, выплачивать не собирается, что грозит ей арестом зарубежных активов).
На спасение банков и корпораций потребуются немалые средства. Формально государство не ответственно за корпоративные долги, но расплачиваться за них все равно придется, потому что государство не может позволить разориться таким корпорациям как «Роснефть» или РЖД. Корпоративные заемщики РФ должны выплатить по внешнему долгу в 2015 году около 120 миллиардов долларов, в том числе банки — 42 миллиарда долларов. Часть – порядка 20 млрд. - удастся рефинансировать. Оставшиеся примерно 100 млрд долларов частично покрываются за счет собственных ресурсов банков и корпораций, частично за счет Резервного фонда и ФНБ (оба фонда в течение года, очевидно, будут исчерпаны, особенно если часть этих средств пойдет на покрытие бюджетного дефицита).
Хватит ли 170 млрд. на спасение курса – вопрос спорный. С одной стороны, Центробанк обещал в новом году не вмешиваться в свободное плавание курса. Если он будет придерживаться этой политики, включаясь лишь изредка для предотвращения паники, то эта подушка безопасности вполне достаточна. Однако есть ряд факторов, которые осложняют ситуацию.
Первый фактор - мировые рейтинги. За снижением суверенного рейтинга России до уровня «мусорного» со стороны Standard&Poor’s ожидается аналогичное снижение со стороны и других рейтинговых агентств. Как это происходило раньше видно на наглядной инфографике, подготовленной РБК.
Снижение рейтингов приведет к тому, что в ряде договоров о кредитах сработает специальное условие – ковенант – о досрочном погашении. Поскольку такие договоры являются коммерческой тайной, невозможно оценить скольких банков и корпорацией может это коснутся, но речь может идти о досрочном погашении десятков миллиардов долларов. Необходимость одновременной выплаты такого большого объема валюты может создать мощное давление на курс, что чревато повторением декабрьских событий уже в самое ближайшее время. Кроме того, после присвоения «мусорного рейтинга» многие держатели российских облигаций будут спешно от них избавляться, из-за чего ЦБ придется тратить резервы на их выкуп.
Во-вторых, как уже говорилось выше, банковский кризис может привести к панике вкладчиков, которую никто кроме государства погасить не в состоянии. Весьма вероятно, что для предотвращения паники ЦБ также придется использовать резервы.
Наконец, в-третьих, даже если к концу года золотовалютные резервы не будут потрачены до конца, сам факт их истощения и негативные ожидания будут стимулировать избавляться от рублей, если цена на нефть не начнет существенно расти, а конфликт в Украине не будет разрешен. Обострить ситуацию могут и другие внешние факторы: скажем, если о дефолте объявит Венесуэла или Украина, это может вызвать мощный негативный эффект и для других стран-должников, в том числе и России. Обычно критичным уровнем считается размер резервов, покрывающий квартальный импорт. Даже если импорт упадет вдвое до показателей 10 млрд. долларов в месяц, то ЦБ надо будет иметь не меньше 30 млрд. долларов, чтобы избежать атаки спекулянтов и дефолта. А значит на игру с курсом у ЦБ в 2015 году никак не больше 140 млрд. Это не так много с учетом того, что в декабре 2014 года ЗВР таяли со скоростью 10 млрд в неделю.
Одним словом, вероятность дефолта в этом году высока и зависит во многом от ответственности российских властей. Проблема, однако, заключается в том, что чем более бережливо государство относится к своим резервам, тем меньше ресурсов вкладывается в развитие. Приходится выбирать между экономией (высокий уровень процентной ставки и налогов, отказ от крупных инвестпроектов, отказ от индексации зарплат и пенсий пропорционально инфляции) и стимулированием роста. Единственный способ пройти между Сциллой и Харибдой здесь – и тут соглашаются все эксперты – это структурные реформы экономики (включающие разгосударствление и повышение конкурентности рынка и т.д.) и политическая реформа (повышение уровня открытости и общественного контроля, отказ от внешнеполитической конфронтации и т.д.), но мало кто верит, что действующая политическая элита готова пойти на преобразования, сопоставимые по масштабу с горбачевской перестройкой (начавшейся, кстати, в очень похожих условиях).
Таким образом, даже если государству удастся избежать дефолта в этом году, оно лишь перенесет все свои проблемы в следующий, с той лишь разницей что к нему мы подойдем уже в состоянии глубокой рецессии. Все потенциальные инвесторы и кредиторы понимают, что если не произойдет чуда, то рано или поздно резервы исчерпаются, так как они уже сегодня почти вдвое меньше внешнего долга, который невозможно рефинансировать. В этих условиях приток капитала невозможен, возможен только отток (в 2014 году чистый отток составил рекордные $151,5 млрд, что на $50 млрд. больше чем в кризисном 2009). «Переждать» этот кризис как в 2009 году не получится, цена на нефть к прежним показателям возвращаться не собирается, а значит структурные реформы экономики и институтов неизбежны – либо они произойдут вследствие дефолта, либо во избежание.
Автор: Роман Доброхотов