Бессильные мира сего. Саммит в Швейцарии не принес больших результатов, так как пытался вернуть прошлое, а не изменить будущее

В швейцарском Бюргенштоке прошел Саммит мира — пятое по счету мероприятие, посвященное обсуждению «формулы мира», озвученной президентом Украины Владимиром Зеленским 15 ноября 2022 года. О его созыве стали говорить с весны этого года, причем заявлялся он как самый представительный форум, ориентированный на поиск вариантов завершения войны на условиях восстановления статус-кво: в состав «формулы» включались требования вывода российских войск с территории Украины, гарантии ее территориальной целостности, освобождения всех пленных и депортированных, проведения суда над виновниками агрессии и компенсации нанесенного стране ущерба. Отдельным пунктом должны были быть оговорены международные гарантии безопасности Украины.

Но на протяжении как минимум последнего года становилось всё яснее, что Украина не в состоянии нанести России серьезные поражения на поле боя, способные заставить Кремль договариваться — как по причине недостаточной поддержки со стороны Запада, так и из-за нерешительности ее собственных властей, тянувших с дополнительной мобилизацией. Напротив, устойчивое состояние российской экономики, быстрый рост ВПК и готовность создавать даже не контрактную, а наемническую армию, привлекая в нее людей высокими зарплатами и компенсациями, укрепили уверенность президента Владимира Путина в том, что войну можно продолжать практически бесконечно.

Это обнуляет шансы на заключение мира на условиях Киева. Российские власти прямо угрожают Украине и Западу ядерными ударами в случае, если захваченные и «включенные в состав России» территории будут освобождены украинской армией. Союзники Киева заняты изобретением путей дополнительного финансирования Украины на фоне того, что ее поддержка становится всё менее популярной у избирателей. Китай и «глобальный Юг», постепенно обретающий субъектность, явно высказываются в пользу либо прямых переговоров России и Украины, либо международных консультаций с участием обеих сторон конфликта. В такой ситуации украинской стороне, безусловно, необходим крупный дипломатический прорыв — и последние зарубежные визиты Зеленского, равно как и международные конференции по украинской тематике, должны были указать на существенные изменения ситуации в пользу Киева.

Судя по всему, этим надеждам не суждено сбыться. Украинские политики подняли планку очень высоко, заявив о том, что на Саммит мира соберутся чуть ли не все мировые лидеры. Максимальная оценка, дававшаяся в процессе его подготовки, достигала 160 глав государств и правительств. Однако довольно быстро стало понятно, что обсуждать «формулу мира» Зеленского готовы далеко не все. В ответ на распространявшийся пессимизм украинская сторона заявила о вынесении на саммит лишь трех вопросов: безопасности ядерных объектов, свободы судоходства в Чёрном море и обмена пленными. Такое сужение повестки не могло не привести к падению интереса к конференции — и этим воспользовался Кремль, который через Китай начал убеждать страны периферии отказаться от участия. С 1 мая ряды форума значительно поредели.

В итоге в Бюргенштоке появились лишь 56 глав государств и правительств и посланцы иного ранга из еще 36 стран, что вряд ли может говорить Кремлю о том, что он остался в полной международной изоляции. Из участников G20 прибыли руководители только девяти стран и альянсов (и то если, как это сделали организаторы, приравнять участие вице-президента США Камалы Харрис к уровню первых лиц). Как ни оценивай значение данного саммита, нужно признать его чисто западным проектом: в нем приняли участие представители 24 из 27 стран ЕС, а также США, Канады, Великобритании, Японии, Южной Кореи и примкнувшей к ним Аргентины, тогда как «глобальный Юг» был представлен в основном наблюдателями.

Ощущая эти перемены, Путин в очередной раз сообщил о готовности России к переговорами и озвучил предложения Кремля, по всем пунктам отрицающие «формулу мира» Зеленского. Требования Москвы сводятся не только к остановке войны на нынешней линии фронта, но также включают передачу России остающихся под контролем Украины территорий частично оккупированных Донецкой, Луганской, Запорожской и Херсонской областей и согласие на закрепление их российской принадлежности в международных договорах. Кроме этого, Киев должен провести никем сколь-либо ясно не определенную «денацификацию», отказаться от планов вступления в НАТО, «демилитаризироваться», а также пойти на другие чувствительные уступки. При этом Путин говорит о том, что выполнение этих условий — эквивалентное полной капитуляции — будет лишь предпосылкой для переговоров, которые начнутся «как только — так сразу» (а на самом деле нескоро, так как даже если бы Киев готов был пойти на путинский ультиматум, его выполнение заняло бы недели, если не месяцы).

Переговоры эти должны вестись не с Зеленским, а с некими «легитимными киевскими властями». Практически немедленно после заявления Путина Офис президента Украины исключил возможность обсуждения этого плана и указал, что для переговоров между Украиной и Россией не существует никаких условий (и, вероятно, в ближайшем будущем их не появится).

Несмотря на то, что кремлевский план действительно не имеет шансов — как потому, что киевские власти будут сметены новым майданом в случае, если согласятся с ним, так и потому, что Путину вообще нельзя доверять после всей лжи, которую он транслирует в последние годы — его озвучивание стало важным дипломатическим событием. Выдвинутый за день до швейцарской конференции, он должен был продемонстрировать мировому сообществу неадекватность требований Украины и служит одной цели — вернуть из небытия всякие альтернативные планы: китайский, африканский, и, возможно, некоторые другие. Я не думаю, что Путин надеется на готовность Киева передать России даже не оккупированные территории — но он практически наверняка добился того, чего хотел: усеченная «формула мира» обсуждалась в Бюргенштоке на фоне оценки альтернативных вариантов развития событий.

Нравится это кому-то или нет, Зеленский через два с половиной года войны попал в патовую ситуацию. Его вариант разрешения конфликта нереалистичен: даже те западные страны, которые разрешают использовать поставляемые Киеву вооружения для ударов по России, вряд ли готовы послать свои войска на войну с ядерной державой. А без прямой военной поддержки деоккупация украинской территории невозможна. Энтузиазм союзников Украины ослабевает: они обеспечат еще несколько траншей помощи, создадут механизм использования доходов от арестованных российских резервов для поддержки Киева, исполнят несколько ритуальных действий типа передачи нескольких F-16, но на бесконечную поддержку рассчитывать не стоит. Всё это возвращает украинские власти к ситуации, в которой они находились весной 2022 года во время переговоров в Стамбуле.

Но лето 2024 года отличается от весны 2022 как минимум сотнями тысяч погибших украинцев, миллионами беженцев и огромным ущербом, нанесенным всем отраслям украинской экономики. К чему были все эти жертвы, если стороны оказались снова на прежних позициях? Зачем Запад потратил более $300 млрд на помощь Киеву, если ни одного из украинских требований не удалось добиться? И — что выглядит сейчас самым важным вопросом — какой политики можно ждать от Зеленского, если он не реагирует на меняющуюся ситуацию, продолжая повторять тезисы, впервые озвученные тогда, когда российские военные бежали из Херсона и Балаклеи? Эти вопросы занимают съехавшихся на швейцарский курорт политиков намного больше, чем безопасность ядерной энергетики, обеспечение мира украинским продовольствием или обмен захваченными в боях пленными. И поэтому мне кажется, что заранее согласованные и принятые по инерции резолюции мало что изменят, а в Кремле только посмеются над обещанием пригласить Россию на следующее подобное собрание.

Значит ли всё это, что Украине и ее союзникам следует согласиться с требованиями Путина? Вовсе нет — но что стоит сделать наверняка, это задуматься об адекватности самого формата обсуждений и переговоров. До последнего времени Запад исходил из нежелательности обсуждения украинского урегулирования за спиной Киева — как потому, что для США и европейских стран было важно подчеркивать субъектность Украины, так и потому, что западные лидеры надеялись на то, что украинское сопротивление заставит значительную часть мира поддержать Киев и сплотиться против России. Однако уже давно не возникает сомнений в том, что Украина суверенна и субъектна — но исчезло и ощущение возможности сдвига большинства незападных стран к ее прямой поддержке.

Это, на мой взгляд, позволяет поменять подход к переговорам — и задуматься о временном выводе из них Украины при том, что и Россия не будет участвовать в них напрямую. То есть, следующая большая конференция по европейскому урегулированию могла бы пройти без обеих конфликтующих сторон. Если соглашаться с распространенными на Западе представлениями о тотальной зависимости России от Китая, равно как и с тем, что Украина не в состоянии противостоять России без западной помощи, было бы логично запустить переговоры между либо США и Китаем, либо блоком западных стран и участниками БРИКС с целью выработки решения, к принятию которого стороны сочтут возможным склонить Киев и Москву. Такие переговоры в любом случае были бы важными, так как служили бы поискам компромисса и говорили о том, что новые великие державы готовы совместно решать возникающие в мире проблемы.

Война между Россией и Украиной в ее сегодняшнем виде — это масштабное столкновение сторонников ревизии мирового порядка конца XX века и приверженцев его сохранения. Ее, на мой взгляд, невозможно закончить возвращением прежнего состояния, если не формального, то сущностного. Восстановить территориальную целостность Украины возможно сейчас только при условии создания новой глобальной архитектуры, предполагающей пересмотр многих традиционных постулатов.

Многие исследователи и политики говорят, что мир находится в состоянии Третьей мировой войны. На мой взгляд, это вполне разумное допущение — но если его принять, то стоит вспомнить, что два предшествующих глобальных конфликта заканчивались радикальным пересмотром мирового порядка. Основные идеи, касающиеся этого пересмотра (такие как концепция самоопределения наций Вудро Вильсона или идея Объединенных наций), были выдвинуты в период горячей фазы конфликтов. И Первая, и Вторая мировые войны не восстановили, а разрушили прежние миры — даже несмотря на то, что агрессоры потерпели в них поражение и были наказаны (тут вспоминаются и репарации, и международные трибуналы).

И что серьезно смущает в нынешней позиции Запада — это не его нерешительность (и тут нельзя не вспомнить, что Германия прямо накануне саммита заблокировала очередной пакет санкций против России), а его неспособность понять, что к миру 2000-x годов вернуться невозможно. Россию можно остановить, а Украине можно вернуть потерянные территории — но ценой этого будет перестройка системы международных отношений, причем, не исключено, что произойдет это через формализацию новой биполярной системы. То, что мы увидели в Бюргенштоке, — это не собрание всего мирового сообщества, объединившегося против одного зарвавшегося неадеквата; это скорее съезд политиков, стремящихся не замечать происходящих в мире перемен, и наблюдателей, из любопытства решивших послушать их разговоры.

Каждый человек и каждая страна живут в том или ином историческом времени, и ошибиться с его оценкой — это прямой путь к личной или национальной катастрофе. Швейцарский саммит — это своего рода «вневременная» ассамблея, игнорирующая необходимость выработки стратегического взгляда на новый мир XXI века. Этот мир не будет, разумеется, воплощением путинского «мира без правил», но он не будет и реинкарнацией состояния конца прошлого столетия. Не видеть упоминавшиеся выше различия между 2022 и 2024 годами может быть простительно для Зеленского, но не наблюдать различий между однополярным миром 1990-х и растущим хаосом 2020-х непростительно для лидеров «свободного мира». Чем дольше они будут жить «в ином мире», тем скорее их собственному миру придет конец.