Мнения
В пятницу получил развитие (думаю, что говорить о каком-то «завершении» пока не приходится) один из наиболее активно обсуждавшихся экономистами и политиками сюжетов последних двух недель: собственники и топ-менеджеры 16 металлургических и химических компаний прибыли на встречу с чиновниками администрации президента и правительства, чтобы обсудить изъятие у них 500 млрд рублей, незадолго до этого анонсированное в записке помощника президента по экономике Андрея Белоусова на имя Путина.
Как известно, это намерение вызвало резкую реакцию в бизнес-кругах и серьёзное потрясение на рынках: упомянутые в списке компании за первые же сутки после обнародования этого кремлёвского замысла потеряли в своей капитализации 392 млрд рублей, то есть их собственники «превентивно» лишились почти 4/5 той суммы, которую у них вознамерились отобрать власти.
Эксперты и политики говорили о резком ухудшении инвестиционного климата; правительство осторожно высказывало скепсис, но в целом дело выглядело так, будто «время бизнеса в России приходит к концу».
Казалось бы, острая фаза кризиса сменилась чем-то менее драматичным после встречи, организованной и проведённой РСПП, на которой Андрей Белоусов и Антон Силуанов представили от имени властей «более сбалансированную позицию», сказав, что никогда не имели в виду «изъятия» доходов и в очередной раз заверив предпринимателей в своей приверженности «неповышению» налогов. Данный результат был воспринят с нескрываемым восторгом: репортаж РБК о встрече был озаглавлен «Чёрный список стал белым». Однако мне кажется, что радость бизнеса в очередной раз может оказаться преждевременной.
На мой взгляд, беспрецедентная инициатива помощника президента не была столь спонтанной, как может показаться – и тем более не следует считать инцидент исчерпанным после её превращения в «комплексный план» по «понуждению к инвестированию» части средств, на которые покусилось было государство, в разного рода «перспективные инфраструктурные проекты». Скорее наоборот. В том виде, в каком инициатива Белоусова была изложена в письме на имя президента, она казалась шагом экстраординарным – однако могла найти определённые обоснования. С одной стороны, даже в этом случае не шло речи об увеличении налогов: идея состояла в том, чтобы заставить компании поделиться с бюджетом частью доходов, полученных вследствие обесценения рубля.
Конечно, традиционно windfall taxes применяются не для того, чтобы обнулить изменения конъюнктуры, а для исправления ошибочных действий самого правительства (как, например, это сделал в 1997 году кабинет Тони Блэра, сочтя заниженной цену, по которой ранее были приватизированы ряд британских компаний по оказанию коммунальных услуг), но почему бы и не трактовать такую возможность несколько более расширительно, тем более, эта мера анонсировалась как разовая?
С другой стороны, платёж направлялся в бюджет и администрировался в обычном порядке министерством финансов и казначейством, то есть не претерпевали изменений устоявшиеся практики оперирования бюджетными доходами, как и система отчётности за использованием поступающих средств. Конечно, такой манёвр не добавлял ощущения предсказуемости относительно следующих шагов властей – но разве в России таковая когда-то присутствовала?
Компаниям предложено финансировать пока неизвестные проекты – которые ни один бизнес по своей воле финансировать не собирался
Между тем, в новой версии, которая была «пролоббирована» РСПП и большим бизнесом, мне видится намного больше негатива, чем в первоначальной инициативе. Компаниям было предложено профинансировать пока неизвестные проекты – которые, что очевидно, ни один бизнес по своей воле финансировать не собирался (иначе и проблемы бы на повестке дня не стояло).
Да, пока обсуждавшийся объём подобного финансирования меньше, чем предполагавшееся «изъятие» – но стоит прислушаться к словам Белоусова о том, что «майский указ президента – это только верхняя часть айсберга, только публично озвученная часть той общественной повестки, тех объективных дел, которые нужно сделать в период с 2019 по 2024 год»; поэтому наивно предполагать, что потребности властей не вырастут – достаточно только оценить эффективность исполнения указов 2012 года, чтобы понять, сколь недостаточными были заложенные на их исполнение средства (или неадекватны способности исполнителей).
Однако самое важное даже не это. Современное государство, на статус которого претендовала некоторое время назад Россия, предполагает чёткую грань между государственным и частным. Условия её выстраивания могут меняться – но сам факт её наличия не должен вызывать сомнения. Между тем, план кремлёвского советника – причём именно в его новом виде – указывает на направление эволюции российской системы власти. Она основывается на идеях о том, что, с одной стороны, в стране есть два бюджета: тот, который является «верхней частью айсберга», и тот, что распределяется «по согласованию» с теми, кто готов неформально поделиться своими доходами, чтобы у них с соблюдением минимальных формальностей не отобрали всё; и, с другой стороны, в отношениях между властью и бизнесом/народом не действуют строгие правила, а всё решается на основе меняющегося баланса интересов.
Налоговая нагрузка на бизнес может не повышаться годами – но это не означает, что жизнь предпринимателей не ухудшится
Кремль готов признавать «нужды» и предпринимателей, и пенсионеров, и госслужащих, и молодёжи – вообще всех групп, которые существуют в обществе, – но считает доминантными собственные представления о должном, которые он и намерен воплощать в жизнь безотносительно того, какие существуют в стране писаные правила и законы. Налоговая нагрузка на бизнес может не повышаться годами – но это вовсе не означает, что жизнь предпринимателей не ухудшится.
Всё это напоминает мне прекрасный пассаж о нуждах и интересах, декларирующий «признание реальных нужд» различных групп граждан и «обеспечение им должного значения в цеховой (или корпоративной) системе, в которой разнородные интересы оптимально координируются и гармонизируются в едином теле государства» (Mussolini, Benito. The Doctrine of Fascism, New York: Createspace Independent Publishing Platform, 2012, p. 25).
Фраза эта звучит сегодня в отношении России более чем актуально – тем более, что её автор стал создателем системы, в которой налоги и поборы обусловливались спецификой текущего момента и обставлялись во многих случаях как безвозмездная и добровольная помощь промышленников нации и государству (см.: Celli, Carlo (ed.) Economic Fascism: Primary Sources on Mussolini’s Crony Capitalism, Edinburg (Va.): Axios Press, 2013, pр. 277-280). И мне кажется, что подлинное значение «плана Белоусова» и его эволюции нам удастся осознать именно тогда, когда превращение России из пародии на правовое государство в полный аналог corporate state станет делом свершившимся. Потому что история давно и убедительно доказала: если большинство всегда выбирает стратегию последовательных частичных уступок власти, надеясь на её милость, никто, кроме самой власти, не остаётся в выигрыше…
Автор: Владислав Иноземцев – доктор экономических наук, директор Центра исследований постиндустриального общества