Общество
В Петербурге 11 человек ждут приговора по делу об организации теракта в метро. Их задержали еще в 2017 году. Троих из них перед официальным задержанием похитили и пытали в секретной тюрьме ФСБ, выбивая признательные показания. Угрожали, что убьют родителей, изнасилуют жен и скормят всех свиньям. Продержали много дней в подвале на цепи, после чего вывезли и сняли на камеру постановочные задержания. Многих обвиняемых жестоко избили в Следственном комитете на Мойке. Они рассказывают, как во время обыска им подкидывали улики, но эту информацию никто не проверяет. Их заставляли брать в руки подброшенное оружие, проводить детонатором по волосам, чтобы на них остались следы ДНК и отпечатки пальцев. Дело рассматривает Московский окружной военный суд, где нет присяжных — судьбу обвиняемых будут решать трое судей.
Взрыв на перегоне между станциями “Сенная площадь” и “Технологический институт” прогремел 3 апреля 2017 года. Погибли 16 человек, более 100 пострадали. Сразу после взрыва полиция и СК начали транслировать в СМИ противоречивую информацию: о двух взрывах вместо одного, о найденной на другой станции метро сумке с бомбой и подозреваемых, которые впоследствии оказались непричастны.
“Смертником” объявили погибшего при взрыве 22-летнего Акбаржона Джалилова. Близкие Джалилова считают, что его подставили: обманом заставили взять сумку и рюкзак с бомбой, а затем провели дистанционную детонацию. ФСБ назвала Джалилова боевиком «Исламского государства», но эта террористическая организация так и не взяла на себя ответственность за трагедию в метро. Спустя 22 дня после взрыва появилось сообщение о том, что ответственность за теракт взяла на себя никому не известная группировка «Катибат аль-Имам Шамиль», якобы связанная с «Аль-Каидой». В открытых источниках информации о ней нет, и эксперты ее тоже не знают.
Исчезновение Мухамадюсупа Эрматова
Ранним утром 5 апреля 26-летний Мухамадюсуп Эрматов вышел из дома и бесследно пропал. В 11 утра позвонил бригадир с его работы и сказал, что Мухамадюсуп так и не появился. Его младший брат Ибрагибжон решил, что он таксовал до поздней ночи и заснул в машине, но когда они с другом Юсуфом спустились во двор, то увидели, что машина стоит во дворе открытая. Телефон Мухамадюсупа был выключен. Брат заявил в полицию об исчезновении Мухамадюсупа, но полиция заявление не приняла, мол сутки с момента исчезновения еще не прошли.
Вернувшись домой, брат обнаружил, что у машины Мухамадюсупа проколоты два колеса. Тогда они с Юсуфом снова пошли в полицию. На этот раз полицейские пришли к ним домой, осмотрели и детально сфотографировали каждую часть квартиры. Это была съемная квартира на Товарищеском проспекте в Петербурге, в которой кроме братьев Эрматовых и Юсуфа Мирзаалимова жили еще несколько человек, все они работали в разных местах, кто в кафе, кто на стройке, а кто-то таксистом. Тщательно все осмотрев, полицейские велели прийти в отделение на следующий день и принести с собой фотографию Мухамадюсупа и его личные вещи, после чего ушли. Когда друзья провожали полицию, они заметили во дворе “Ладу Приора”, в которой пили двое молодых людей (на следующий день они будут понятыми), и странных людей, ходивших вокруг. Сейчас Ибрагибжон думает, что это были оперативные сотрудники.
Утром в их квартиру ворвалась полиция. Дверь выломали, всех жителей квартиры положили лицом вниз. Им запретили подниматься и смотреть, что делают сотрудники. Пока они лежали, у них взяли слюну ватными палочками. Пришел какой-то мужчина с большой хозяйственной сумкой. Один из сотрудников показал Ибрагибжону черный предмет, обмотанный серым скотчем: “Знаешь, что это? - “Нет”. - “Знай, что это бомба и нашли ее у тебя дома”.
Удивительное совпадение - всех, кого полицейские застали тогда дома, затем определили в террористы. Тех, кого дома не оказалось, - нет.
По данным следствия, в квартиру на Товарищеском проспекте пришли после звонка некоего человека в полицию. Звонивший якобы представился Петром и сообщил, что подозрительные люди затаскивают в квартиру черные мешки и могут быть связаны со взрывом в метро. В материалах дела больше нет никаких упоминаний Петра, даже телефон его не записали. Существовал ли этот человек вообще, неизвестно.
По словам Ибрагибжона, по дороге в Следственный комитет оперативники ФСБ били его с двух сторон по голове. Было очень больно (“как будто сердце там”). В здании СК на Мойке его завели в кабинет и снова начали избивать. Требовали сказать, что бомбу домой принес его брат. Один из них несколько раз надевал Ибрагабжону на голову пакет, перекрывая воздух.
Потом включили камеру. Ибрагибжон назвал свое имя, сказал, что ничего не знает и ничего не делал. Не читая, подписал протокол, говорит, что уже не было сил. Его адвокат по назначению Кетеван Барамия и переводчик спали в соседней комнате, пока из него выбивали показания. Адвокат проснулась только к подписанию протокола, пробежала его глазами и заявила, что все в порядке. Позже выяснилось, что в протоколе - признательные показания, которых Ибрагибжон не давал.
Адвокат по назначению и переводчик спали в соседней комнате, пока его душили и избивали, требуя признания
Спустя две недели в «Крестах» с Ибрагибжоном беседовали следователь Антон Никитин и генерал Николай Ущаповский. Никитин сказал, что говорил с его отцом и сестрой. Заверил его, что следствие все выяснит и его отпустят. Демонстративно порвал тот первый протокол и начал писать новый. Потом в Москве оперативник показывал протокол, который Никитин якобы порвал.
Ущаповский спрашивал, знает ли Ибрагибжон Аброра Азимова (на работе Аброра называли Али): “Али знаешь? Не расскажешь, яйца под тиски, будешь признаваться во всем!”. Ибрагибжон рассказал позднее членам ОНК, что с Азимовым они не были знакомы, познакомились уже в СИЗО.
Николай Ущаповский и пытки. Справка
“Новая газета” называет генерал-майора Николая Ущаповского выходцем из так называемого «отряда суперследователей Бастрыкина». В 2011 году Ущаповский был назначен старшим следователем по особо важным делам при председателе СК. В ноябре 2018 года стал замруководителя главного следственного управления СК. Еще работая в прокуратуре, Ущаповский разбирался с обстоятельствами двойного теракта (жертвами взрывов стали 93 человека), совершенного смертницами на бортах самолетов, вылетевших в 2004 году из Москвы в Сочи и Волгоград. Он также расследовал подрыв террористами поезда «Невский экспресс» в 2009 году в Тверской области, покушение на главу РАО ЕЭС Анатолия Чубайса и массовые убийства, совершенные так называемой бандой «амазонок» в Ростовской области.
Почти во всех делах Ущаповского присутствуют упоминания пыток, в том числе в секретных тюрьмах. Обвиняемый в причастности к подрыву «Невского экспресса» житель Ингушетии Макшарип Хидриев заявил, что во время следствия к нему применяли электрошок, а «допросы проходили в лесу и подвале». В деле о покушении на Чубайса о пытках заявлял главный свидетель обвинения Игорь Карватко, впоследствии он отказался от выбитых под пытками показаний в суде. Жестоко пытали Алексея Серенко, подозревавшегося в убийстве семьи спецназовца. Серенко отсидел два года за преступление, которого не совершал.
Пытки Мухамадюсупа Эрматова
Мухамадюсуп Эрматов рассказал членам питерского ОНК, что 5 апреля в 9:30 утра он должен был встретиться со своим начальником неподалеку от дома. Когда он вышел из дома, к нему подошли трое. Один ударил его по лицу и сломал нос. Похитители затащили его в синий фургон, положили на пол, ногами прижали голову к полу, и кровь из сломанного носа пропитала одежду до трусов, вспоминает Мухамадюсуп. “Проверим, вечером отпустим, если все в порядке", - сказали они и надели ему на голову мешок.
Ехали примерно час. Мухамадюсупа завели в какое-то здание, сняли с головы мешок, вместо него надели пакет и начали допрос. Спрашивали, как его зовут, где он живет и знает ли Джалилова. Потом все ушли.
Мухамадюсупа отвели в туалет, сказали умыться и раздеться догола. Ему выдали одноразовую одежду из пленки и, пока он переодевался, запрещали смотреть по сторонам. Потом на голову опять надели пакет и отвели обратно в машину. На этот раз ехали восемь или девять часов. Все это время он сидел, согнувшись пополам. Выпрямиться не позволяли наручники на руках и ногах, соединенные цепью с шеей.
Наконец прибыли на место. Зашли в здание и спустились вниз по лестнице, в подвал. Там его избили, после чего цепь, соединявшую наручники на руках и ногах, прикрепили к радиатору, и так он лежал там какое-то время. Потом его отвели в комнату, сняли наручники и скотчем обмотали ноги.
Мухамадюсупу закрутили провода вокруг мизинцев ног и постепенно давали ток. Когда он терял сознание, его приводили в чувство, давали воды, и все повторялось. Спустя некоторое время в комнату вошел человек. Мухамадюсуп не видел его - на голове был мешок. Человек начал допрос. Он попросил подробно рассказать обо всем, что было с Мухамадюсупом с момента его приезда в Россию. Потом человек спросил: "Ты знаешь Джалилова?”. “Нет”, - ответил Мухамадюсуп. “Хочешь, продолжится?”, - спросил человек. “Что вы хотите знать, я все расскажу”, - сказал ему Мухамадюсуп. “Хочу, чтобы ты сказал, что знаешь Джалилова”, - ответил тот.
Закрутили провода вокруг мизинцев ног и постепенно давали ток. Когда он терял сознание, ему давали воды, и все повторялось
Много дней Мухамадюсупа держали в пустой комнате без мебели, 2x4 метра. На полу стояла пятилитровая бутылка для испражнений. Мухамадюсуп был прикован цепью к железной трубе. Периодически его пытали током, чтобы он вспомнил, что знает Джалилова. Обычно в сутки давали пол-литра воды, немного гречки и кусок хлеба. Однажды, когда он совсем умирал, дали немного коньяка в пластиковом стакане. Один раз за все время его вывели в туалет, потому что он ничего не ел. Все это время за стеной он слышал крики других людей. Иногда они замолкали, но потом начинали кричать снова.
В один из дней, 11 мая, ему принесли новые джинсы, куртку и кроссовки. Мухамадюсуп думает, что их купили на его же деньги - в кармане перед похищением у него было 15 тысяч рублей. Прежде чем вывести его на улицу, предупредили: "Если не хочешь, чтобы мы продолжили, следователю скажи, что знаешь Джалилова через брата, и принес в кладовку огнетушитель, иначе вся твоя семья и брат пройдут через это”.
По официальным данным, Мухамадюсупа Эрматова задержали именно в этот день, 11 мая, в одном из московских парков. Через несколько недель после официального ареста его госпитализировали из Лефортово. Какое-то время он провел в больнице, но не мог ни о чем рассказать врачам, потому что за ним постоянно следил конвой.
Брат Мухамадюсупа Эрматова - Ибрагибжон Эрматов - работал с Джалиловым в SushiWok в 2015 году. И в этом году, по словам Ибрагибжона, они несколько раз по работе связывались по телефону. Потом Ибрагибжон уехал из Москвы и отдал телефон брату, и в 2017 году этот телефон уже был у Мухамадюсупа, тот даже использовал его, когда работал таксистом, для связи с клиентами. Ибрагибжон считает, что сотрудники ФСБ перепутали его с братом и похитили Мухамадюсупа, потому что считали, что именно он общался с Джалиловым в 2015 году. Поэтому они и пытали его месяц в секретной тюрьме, требуя, чтобы он сказал, что знает Джалилова. А Мухамадюсуп ничего не мог им про него рассказать, потому что никогда с ним не встречался.
Похищение и пытки Аброра Азимова
За день до похищения Мухамадюсупа Эрматова, 4 апреля, в Подмосковье пропал 26-летний Аброр Азимов, который работал поваром в одном из одинцовских кафе. Об обстоятельствах его похищения можно узнать из протокола опроса, составленного адвокатом Дмитрием Динзе. Этот документ есть в распоряжении The Insider.
Аброр рассказал адвокату, что 4 апреля вечером он уезжал в Украину от метро “Румянцево” на машине, которую нашел на BlaBlaCar. В районе 22:00 машину остановили сотрудники полиции и попросили следовать за ними в отделение Наро-Фоминска. Но до отделения они так и не доехали. Аброра высадили, заковали в наручники, на голову надели черный мешок и посадили в другую машину.
Дорога заняла около сорока минут. “Потом мы остановились и меня куда-то спустили в подвал, - рассказал он. - В камере меня прикрепили к железной трубе и стали бить в область живота, почек, по голове ладонями, задавая вопросы о том, какой я веры, а также откуда я знаю Джалилова. Через некоторое время мне сняли обувь, носки, к левой ноге привязали провод, а к пальцу правой ноги прицепили прищепку и начали бить током. Схема пытки была следующая: мне задавали вопрос про событие, я отвечал на вопрос правду, но она их не устраивала и меня опять начинали бить током. Я им кричал, чтобы они перестали это делать, что готов всю вину взять на себя и все подтвердить на видеокамеру. Это продолжалось около трех дней. Через три дня один из них предложил мне выпить по 30 граммов коньяка, а то он устал уже пытать меня, три ночи не спал, называл себя другом. Я согласился выпить, сделал пару глотков и запил соком. После потерял сознание, очнулся уже лежа на полу, меня держали за руки и за ноги. На лице была тряпка, на которую лили воду, я начал задыхаться и захлебываться, теряя сознание”.
Очнулся уже лежа на полу, меня держали за руки и за ноги. На лице была тряпка, на которую лили воду, я начал задыхаться и захлебываться, теряя сознание
Аброру включали аудиозаписи каких-то разговоров и требовали подтвердить, что на них есть его голос. “Ответ, что это не мой голос, их не устроил, я начал придумывать, чтобы им угодить. Они ушли, потом вернулись злые и сказали, что я ввожу их в заблуждение. Через некоторое время, отругав меня, они положили меня на пол, полностью раздели, к половым органам прикрепили провод, а прищепку к уху и начали бить меня током. Били током по десять секунд раз шесть или семь, я им пояснил, что говорю правду, но так как они не верят, я, чтобы избежать пытки, начинаю придумывать”.
В какой-то момент в камеру пришел пожилой мужчина, которого звали “Большим человеком”. Он сказал, что ему 70 лет и у него множество ранений. Приказал снять с Аброра мешок. Сам он был в мешке с прорезями для глаз. Он велел Аброру смотреть ему в глаза. Обвинил его в том, что тот знал Джалилова. “Я пояснил, что не знал его. Мужчина дал двое суток подумать над тем, откуда я знаю его. Намекнул мне про свиноферму, где могут меня живьем скормить свиньям. Я ему сказал, что мне нужны сутки, испугался, что отправят на свиноферму”.
“Большой человек” сказал, что нашел отца Аброра, и пригрозил, что завяжет их вместе с отцом в мешки и пошлет на съедение свиньям. “Сказал, что отец виноват в том, что я появился на свет. Сказал, что отец умолял меня отпустить, а его взять вместо сыновей”.
Спустя двое суток Аброра перевели в другую камеру. Там были пятилитровые бутылки с мочой, прибор для пыток током, биты, кусачки, ремни и много разных приспособлений. Под потолком была труба с вытяжкой, там постоянно гудел мотор. Аброр слышал за стеной крики других людей. Окон в камере не было и он потерял счет времени.
“В один из дней я услышал крик моего брата Акрама, которого пытали. Я пытался себя убедить, что это не мой брат. Ко мне пришел сотрудник и одел провода на мизинец левой руки, второй конец прикрепил к пальцам левой ноги, начали опять пытать током, задавая вопросы относительно моей поездки и предметов, которые я передавал. Моего знакомого в Турции через меня пытались сделать посредником террористов. Все вопросы и ответы на вопросы сопровождались пытками. Мужчины боялись, что я могу не выдержать, и били меня осторожно. В общей сложности я провел там две недели”.
Я услышал крик моего брата Акрама, которого пытали. Я пытался себя убедить, что это не мой брат
“Я слышал, что сотрудники тюрьмы находились наверху, это было понятно по гулу шагов. Один раз, когда меня сильно избили, ко мне приходил человек в гражданской форме и его называли врачом”.
Аброр вспоминает, как однажды его вывели из камеры, где пытали, и пристегнули в коридоре к батарее. “Там же был пристегнут еще один парень, который мне пояснил, что он уже четыре недели содержится в тюрьме. Парень сказал, что приехал из Сирии и является смертником, а теперь находится здесь и через его аккаунты сотрудники сидят в интернете”.
Спустя две недели, 17 апреля, Аброру разрешили помыться, выдали ему грязную одежду, на голову натянули капюшон и обмотали все скотчем. После этого его посадили в машину и повезли в неизвестном направлении. “Через некоторое время мы остановились, мне развязали капюшон, отдали все вещи, подошел человек и сказал, что я сейчас буду тихонько идти к указанному месту. Мне все показали, я пошел. Идти было трудно, так как две недели я вообще не ходил. Я прошел примерно пятьдесят метров, и тогда мужчины меня задержали. Когда я лежал на земле, они достали и вложили мне за пояс пистолет, потерев его, предварительно, о мое тело. Сняли два дубля видео с моим задержанием, на одном я говорю “Да”, на втором я говорю “Нет”. Мужчины, которые снимали постановку с моим участием, были другими, не теми, кто меня пытал”.
После “задержания” Аброра посадили в машину, потерли его руки о пистолет, чтобы остались следы, и отвезли к следователю. У следователя на столе уже лежал готовый протокол допроса. В помещении были переводчик, два понятых и оперативный сотрудник. Аброр говорит, что не давал никаких показаний, следователь записал все со слов оперативного сотрудника.
“Адвокат мне никакой помощи не оказывал, консультаций не давал, моим состоянием и здоровьем не интересовался. У меня изъяли вещи и личные предметы. Далее отвезли в ИВС, а потом в суд”.
В СИЗО Аброра осмотрел врач (справка об осмотре есть в распоряжении The Insider). Обнаруженные на теле Аброра травмы и ожоги от пыток в документе объясняются тем, что 14 апреля он “обжегся кипятком” и в тот же день “упал с железнодорожного перрона”.
Арест и пытки Акрама Азимова
15 апреля пришли за старшим братом Аброра Акрамом. Его бывший адвокат Ольга Динзе рассказала The Insider, что сотрудники службы безопасности Киргизии вывезли его из реанимационного отделения больницы Касиет в городе Ош, где он находился после тяжелой операции. “Моего клиента привлекли к делу и посадили только для того, чтобы показания, которые он подписывал под пытками, использовать в дальнейшем как доказательство вины его брата”, - объяснила Динзе.
Акрама отвезли в аэропорт, откуда доставили самолетом в Москву. В Домодедово его встретили сотрудники ФСБ в гражданском. Натянули ему на голову шапку, на руки и на ноги надели наручники, соединенные цепью, и посадили в машину.
Его привезли в какое-то здание и бросили в подвал. Там его раздели, шапку на голове замотали скотчем и предупредили, что если он дернется - его застрелят. Спросили, любит ли он своего брата Аброра. Намотали на запястья мокрые тряпки, сверху застегнули наручники, прищепками присоединили провода к рукам и к пальцам ног. “Напряжение делали то сильнее, то слабее, с перерывами. При этом задавали вопросы. Во время пыток мне затыкали тряпкой рот, чтобы я не кричал, а я не мог дышать носом после операции. Надевали на голову пакет и перекрывали подачу кислорода. Еще меня раздевали, намазывали дубину “Финалгоном” и говорили, что будут меня насиловать. Я сказал им все, что они хотели слышать, все, в чем они меня убеждали. Я был готов подписать все, что мне дадут, лишь бы меня прекратили пытать”.
Акрама пытали четыре дня. За это время ему дали пол-литра воды и тарелку картошки. В туалет можно было ходить только в бутылку. По всей камере стояли бутылки, наполненные фекалиями. Стены помещения были обиты железом, пол бетонный, под потолком гудела вытяжка. Чуть выше колен вдоль стены шла труба для пристегивания наручников.
“Во время пыток мне говорили, что мою семью ждет то же самое, а мою жену будут насиловать на моих глазах. Еще говорили, что скормят меня свиньям и я никогда не попаду в рай”, - рассказал Акрам.
Под пытками Акрама заставляли произносить и учить наизусть следующий текст: “Моего брата Аброра вербовал Ахмад. Я знал, что Ахмад террорист и что Фархот тоже террорист. Я ему показывал район Люблино, чтобы Фархот его знал. Что в паспорте Фархота мой брат стер печать въезда и выезда из Турции. Что Ахмад является “Амиром”, возглавляет террористическую организацию. Что мой брат завербован в течение “ваххабизм-джабха”.
В один из дней в камеру зашел мужчина. Он размотал скотч и снял с Акрама шапку, поэтому Акрам хорошо его запомнил. От него разило перегаром. Мужчина сказал, что его зовут “Абу Хатиб”, и спросил у Акрама, знает ли он, что означает это имя. Акрам не знал, мужчина объяснил, что его имя в переводе значит “Отец Ада”. Мужчина сообщил, что он патриот и оперативный сотрудник в отставке. Потом он начал угрожать Акраму, назвал его трусом и велел снять штаны, сказав, что изнасилует его дубиной.
На следующий день, 19 апреля, Акраму выдали одежду и чужие ботинки на два размера больше, повесили ему сумку на пояс, посадили в машину и отвезли на автобусную остановку в городе Московский. Ему подробно объяснили, что делать, когда он выйдет из машины, как держать руки и как себя вести. После этого оперативные сотрудники сняли постановочное видео с его “задержанием”.
«Мне сказали выйти из машины, не дергаться, подойти к скамье на остановке и тихо сесть, держа при этом руки в карманах и глядя в землю. Потом ко мне подъехал минивэн, из него выбежали сотрудники и изобразили мое задержание. Только тогда я увидел, что в сумке, которую мне повесили на пояс, была граната», - рассказал Акрам адвокату.
“У меня есть сомнения в том, что это был действительно теракт”
Ольга Динзе, адвокат
“На видео мой клиент сидит на остановке, такой бедный-несчастный, нашел гранату в лесу и сидит. А оперативные сотрудники якобы его встретили и задержали. После съемок его посадили обратно в машину, сказали держать руки за спиной и положили ему в руки круглый предмет, по его описанию. Потом выяснилось, что это та самая граната из сумки. Это было сделано для того, чтобы он оставил след на гранате, которую сотрудники ему сами и подкинули.
Такие постановочные видео снимали и с другими обвиняемыми по этому делу, в том числе с братом Акрама Аброром. Видео “задержания” Аброра с первого раза снять не получилось и ему сказали: «Так, ты сейчас еще раз пройдешь, мы переснимем».
После того как сняли “задержание”, Акрама доставили к следователю Жигулину и пригласили адвоката по 51-й статье для допроса. На допросе присутствовали оперативные сотрудники, которые до этого четверо суток его пытали, и там они ему каждый раз напоминали, чтобы он «вел себя хорошо» – а то все повторится заново. Все это слышала адвокат по назначению, промолчала и сказала ему подписывать, что дают. Он попросил пообщаться с адвокатом наедине, но следователь Жигулин сказал, что это исключено. И адвокат ему сказала: «Ну вот видишь, нам не разрешают, так что извини».
После этого ко мне обратились родственники Акрама и попросили стать его адвокатом. Когда я попыталась войти в дело, следователь направил к моему клиенту оперативных сотрудников, которые заставили его отказаться от моих услуг, хотя он меня ни разу не видел. Я направила два заявления в следственный изолятор «Лефортово», настаивая на встрече с потенциальным подзащитным и в результате меня все же допустили к защите.
Назначили день для предъявления обвинений, но в этот день я по объективным причинам не могла присутствовать и попросила перенести. Несмотря на это, следователь пригласил все того же самого адвоката по назначению и они вместе решили провернуть незаконное дельце. Адвокат сказала моему клиенту, что я его бросила, его родители продали все имущество, чтобы мне заплатить (что абсолютно не так), что я плохой адвокат и только пиарюсь. И предложили Акраму отказаться от меня.
Но Акрам сказал, что хочет со мной встретиться, раз родители меня наняли. И тогда адвокат ему сказала: «Ну ты откажись сегодня, раз она не явилась, а потом она будет тебя защищать». И мой клиент написал заявление. Вот только он подписал не отказ от услуг адвоката Динзе, а отказ от услуг адвоката Данза. Такого адвоката я не знаю, мой клиент тоже. От какого-то адвоката он отказался, но не от меня. И после этого ему предъявили обвинение. Это является нарушением права на защиту и при таких обстоятельствах дело должно вернуться на доследование, однако этого не произошло.
Поскольку сейчас я в деле уже не участвую, к сожалению, я сомневаюсь, что его тогдашний защитник по назначению заявит об этом. Но надеюсь на это.
После этого я все равно вошла в дело и защищала Акрама в ходе всего предварительного расследования. В процессе предварительного расследования мы заявляли ряд ходатайств на установление тех или иных обстоятельств по уголовному делу, но следственный орган каждый раз отказывал в их удовлетворении.
Оперативные сотрудники даже после моего вступления в дело продолжали посещать моего клиента в следственном изоляторе и угрожать ему.
Когда мой клиент рассказал о пытках, мы с адвокатом Дмитрием Динзе, который защищал брата Акрама, обратились в военно-следственный комитет с просьбой провести проверку. Де-юре они создали видимость проведения проверки, а де-факто она проведена не была. И было вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, которое мы обжаловали в судебном порядке, но получили отказ.
Версия стороны обвинения по вине моего подзащитного основывается на каких-то косвенных предположениях и доказательствах, которые следователи сами нарисовали. Например, они считают, что вина моего подзащитного заключается в том, что он якобы в Турции взял деньги у какого-то лица, имеющего отношение к террористическому сообществу, и передал их своему брату. Каким образом это доказывает следователь? В качестве доказательства приводится некая справка, составленная следователем, в которой он на компьютере нарисовал схему движения денежных средств. Он говорит, что Акрам Азимов принял 5000 долларов США, после чего приехал, передал их своему брату Аброру и тот их якобы перевел Джалилову. При этом нет никаких документов, подтверждающих передачу денег. Есть только документы, якобы подтверждающие перечисление денежных средств Джалилову. Но никаких доказательств, подтверждающих, что именно мой клиент перевел эти деньги. И это единственное доказательство, которое используют органы предварительного расследования, чтобы лишить моего подзащитного свободы пожизненно.
Никаких других материальных доказательств нет. Есть видео с камер наблюдения, свидетельствующие о том, что мой клиент и его брат приходили в салон связи и там якобы переводили денежные средства. Причем на скриншотах с видеозаписи видно, что мой клиент просто стоит и рассматривает телефон. И никаких действий, направленных на перечисление денежных средств, не предпринимает.
Я слышала от других защитников, что подобные безосновательные доказательства используются и в отношении других обвиняемых по этому делу.
Может быть, сумку на другой станции метро оставили оперативные сотрудники ФСБ
Кроме того, в процессе предварительного расследования был проведен ряд взрывотехнических экспертиз, согласно которым можно сделать вывод о том, что взрыв, который произошел в метро, скорее всего, произошел случайно. Даже если кто-то и планировал террористический акт, целью его было не метро. Возможно, это было другое место. Есть версия, что Джалилов просто ехал в метро и ничего взрывать не собирался.
Кроме того, очень странные обстоятельства связаны с обнаружением на другой станции метро рюкзака, в котором тоже находились взрывчатые вещества. Кто его оставил? Каким образом должны были взорвать это устройство и кто должен был это сделать? Органами предварительного расследования это тоже не установлено. Может, это оперативные сотрудники ФСБ, в чем я на самом деле не сомневаюсь даже. У меня есть сомнения в том, что это был действительно террористический акт и что это преступление было действительно совершено лицами киргизской национальности.
В какое именно время обнаружили второе устройство, до сих пор неизвестно. 28 мая на выездном заседании Московского окружного военного суда по делу о теракте давал свидетельские показания сотрудник Ситуационного центра метрополитена Роман Шнуров. Он заявил суду, что об оставленной на “Площади Восстания” сумке стало известно в 13:40. О ней, по его словам, сообщил какой-то пассажир. Между тем первое сообщение об обнаружении бесхозного предмета на станции «Площадь Восстания» появилось в 14:21 в городской группе в «ВКонтакте», посвященной ДТП и ЧП. Автор опубликованного снимка подтвердил прессе, что сделал его около 14:01. При этом в официальном сообщении УФСБ по Петербургу и Ленобласти говорилось, что сумку нашли на 59 минут позже, около 15:00.
Я более чем уверена, что будет вынесен обвинительный приговор, вопрос в том, сколько. Потому что, как считает наше государство и следственные органы, это дела особой категории и здесь закон соблюдать не обязательно. Если следователь решил, что клиент виноват, то прямые доказательства не надо собирать и предоставлять. Зачем? Его и так признают виновным. Просто потому что так надо. Кто-то должен отвечать за это”.
4 августа 2017 года, когда Акрам Азимов рассказал Ольге Динзе про пытки, сотрудники московского следственного изолятора «Лефортово» не хотели выпускать ее из СИЗО. Ольгу три часа удерживали в изоляторе, требуя отдать записи, сделанные во время беседы с Акрамом. Ей предлагали посидеть в камере, а ее подзащитному угрожали карцером и другими проблемами. После этого Ольгу привлекли к дисциплинарной ответственности и назначили наказание в виде предупреждения о лишении статуса.
В апреле этого года сотрудники СИЗО прервали беседу Аброра Азимова с представителями питерского ОНК Яной Теплицкой и Романом Ширшовым. Когда Аброр начал рассказывать о пытках в “секретной тюрьме”, они вмешались и велели Аброру вернуться в камеру. В частности, правозащитники спрашивали Аброра о заключенном, приехавшем из Сирии, которого он встретил в подвале ФСБ. Аброр сказал, что с тех пор не встречал больше этого человека, не знает как его зовут и жив ли он.
Теплицкая и Ширшов направили запрос в УФСИН с просьбой разъяснить ситуацию с их выдворением из СИЗО, но так и не получили вразумительного ответа.
Аброр какое-то время отказывался от заявлений о пытках, потому что ему пригрозили, что подложат отцу взрывчатку
Отца Акрама и Аброра Азимовых выдворили из России в декабре 2017 года. 14 декабря утром его остановили у дома сотрудники полиции и ФСБ и отвезли в отделение. Там у Азимова отобрали телефон, заставили дать отпечатки пальцев и расписаться в каких-то бумагах. Затем ему сообщили, что он лишен гражданства РФ и пригрозили отправить в спецприемник, а потом депортировать в Киргизию. Они предложили ему добровольно покинуть Россию, пообещав, что помогут с документами и оплатят половину стоимости авиабилета. Азимов согласился, после чего в ночь на 15 декабря его отвезли в аэропорт Жуковский и посадили на самолет. Сотрудница ФСБ сказала ему, что он может не стараться приезжать в Россию, так как его «все равно не пустят». Телефон ему вернули только после того, как он сел в автобус, везущий пассажиров по летному полю. Из него исчезли сим-карты, а все контакты были удалены.
Яна Теплицкая рассказала The Insider, что Аброр какое-то время отказывался от заявлений о пытках, потому что ему пригрозили, что подложат отцу взрывчатку, если он будет говорить об этом. Когда отца заставили покинуть Россию, Аброр снова вернулся к показаниям о пытках.
Ахрал Азимов: “Сыновья мои даже в детстве в игрушечные пистолеты не играли”
Мои сыновья с утра до вечера работали, еле ноги носили, вечером даже чая не пили, сразу отрубались из-за этой работы. С утра до вечера на ногах стояли, сушистами работали в кафе. И у них ни на что, между прочим, времени не хватало. И все, что они зарабатывали, я у них забирал, потому что надо было их женить. Старший сын у меня женат, а младшие - Аброр и Билал - не женаты. У моей жены еще дочка и сын. Дочку тоже надо замуж выдавать, поэтому нам только и нужно было деньги собирать и работать – дом построить и свадьбу сделать. У нас только одна цель была.
И вот Аброра крадут, запихивают в машину и отвозят в секретную тюрьму. 14 дней током мучают, топят его, ребра ломают, и заставляют дать признательные показания. Он подписывает все бумаги, о том, где он не был, и о том, чем он не занимался никогда.
А старший сын, Акрам, 27 марта улетел – я его домой отправил, чтобы он гайморит вылечил и дома побыл. До 12 апреля он был дома, а потом поехал в Ош – это рядом с нашим городом, 100 км. И там два дня лежал в больнице. 14 апреля ему сделали операцию и положили в реанимационное отделение. А 15-го числа из реанимационного отделения его крадут наши спецслужбы вместе с фсбшниками. И увозят оттуда больного в Москву и там четыре дня мучают и заставляют тоже подписывать бумаги, что он якобы участник этого террора.
А потом показывают, будто его ловят на остановке с гранатой. А младшего 14 дней мучают и потом, когда он все бумаги подписал (из-за таких мучений, конечно, любой подпишет), отвозят под Москву и изображают, будто ловят его там с пистолетом в трусах. Если внимательно посмотреть эти видео, сразу понятно, что это постановка.
А меня фсбшники остановили 15 апреля утром по дороге на работу и сказали, чтоб я отвел их к себе домой. Я отвел. И там меня допрашивали. Спрашивали, где мой сын. Как будто они не знали! А он у них находится, зачем меня спрашивают тогда? Просто я же не знал, что он у них. Это уже потом выяснилось, когда я нанял адвокатов Дмитрия и Ольгу Динзе. Они про пытки и узнали.
А сыновья мои даже в детстве в игрушечные пистолеты не играли. Они даже не умеют материться. Если кто-нибудь будет ругаться, они вот так машут рукой и уходят, до того воспитанные ребята. А из них террористов делают.
Аброр уже несколько месяцев не может отправить доверенность своей дочке-инвалидке, из-за того, что не подписывает начальник СИЗО. Как это так? Я не понимаю. Дочке четыре с половиной года и его жена не может ее к врачам отвезти, куда-нибудь в другой город съездить, из-за того, что у нее доверенности нет. Ей нужна операция, а для этого нужно согласие отца. У нее с глазами проблема.
"На одежде Эргашева якобы, как они говорят, нашли след гексогена. Но бомба была сделана из селитры"
Марат Сагитов, адвокат Мирзаалимова, Эргашева, Махмудова и Хакимова, задержанных в квартире на Товарищеском проспекте в Петербурге
"Эту квартиру на Товарищеском проспекте в Питере снимал Мухамадюсуп Эрматов. По данным следствия, в 2015 году с его номера телефона его брат Ибрагибжон связывался с Джалиловым. Джалилов тогда работал с ним в одном кафе. Но в 2015 году, по документам следствия, ни в каких группировках Джалилов не состоял. Обвинение говорит, что Джалилов якобы выехал в Сирию в 2016 году, прошел подготовку и так далее. Но но на тот момент, когда они были знакомы, следствие еще не связывает его с терроризмом. Так следствие вышло на Эрматовых и на эту квартиру на Товарищеском.
В этой квартире жили в основном киргизы и узбеки, они снимали там койко-места по 4000 рублей. Кто-то стройками занимался, кто-то работал в суши-барах, в кафе. Все поселились в этой квартире незадолго до задержания, кто за неделю, кто за 10 дней, кто за две недели, кто за месяц. И всех, кто был там в момент задержания, просто забрали. И всем приписывают, что якобы они участвовали в террористической деятельности, помогали.
Когда пришли задерживать, кто-то из жильцов этой квартиры был на работе – ему повезло, его не взяли. Кто-то выселился за месяц до задержания. Кто-то уехал. К ним тоже вопросов никаких не было у следствия. А всех, кого там по случайности застали, забрали, и всем приписали, якобы они изготовили бомбу.
При этом у следствия в нескольких местах нестыковки получились. Они говорят, что все задержанные собирали на этой квартире бомбу. Бомбу в кладовке нашли, потом на кухне в вентиляционной решетке какой-то след аммиачной селитры якобы обнаружили. Из этого сделали вывод, что на кухне собиралась бомба. 5 апреля пропал Мухамадюсуп Эрматов, который снимал всю эту квартиру. Его брат подал заявление в полицию, после чего к ним домой пришли полицейские, все в квартире осмотрели и ничего подозрительного не увидели. А под утро уже приходят сотрудники ФСБ и находят бомбу в кладовке. Возникает вопрос: если эта бомба там находилась до этого, кто пойдет в полицию писать заявление, что брат пропал? Кто вообще сунется в полицию в такой ситуации?
Мухамадюсупа Эрматова потом нашли в Москве, якобы его там задержали. И в первых своих показаниях (впоследствии Эрматов отказался от них, заявив, что они были сделаны под пытками), он говорил, что якобы Джалилов принес ему за несколько дней до взрыва эту бомбу, точнее пакет, где что-то было. Эрматов сказал, что не знал, что это с каким-то терактом это связано. Просто земляк принес сумку, как многие просят помочь, что-то оставить, сумки какие-то, он взял ее и оставил в кладовке. И все, говорит, про это забыл. А когда уже произошел взрыв, я, говорит, потом вспомнил, понял, что это может быть связано... Якобы испугался, убежал, спрятался... И он говорит, что про бомбу жильцы квартиры не знали, никто не знал, что эта бомба там есть.
То есть, получается, по одной версии следствия, согласно этим показаниям, которые они ему, скорее всего, продиктовали, устройство Джалилов принес Эрматову домой. Но есть и вторая версия, что бомбу изготовили сами жильцы этой квартиры. То есть у следствия две версии, и они сами не знают, какая из них правильная: или бомбу принесли, или прямо там в квартире сделали. Но при этом всем им предъявляют статьи за изготовление и хранение этой бомбы. Пишут, что они ходили по станциям метро, узнавали, где какая охрана есть, а где слабая охрана. Но это просто слова, которые просто написали и никаких подтверждений этому нет. Просто написали, как сочинение. Никаких подтверждающих это данных нет.
Все, кого я защищаю, не признают свою вину. Например, следов Мирзаалимова и Хакимова вообще нигде нет. У них брали все эти потожировые следы, слюну, волосы, ногти. Телефоны забрали все. Они дали свои пароли от соцсетей. Всю переписку следователи прочитали. И нигде ни одной зацепки не нашли. А вот у Махмудова, якобы, как они говорят, нашли след пальца на скотче, который был в этой квартире. Но это не тот скотч, которым была обмотана эта бомба. Они говорят, групповая принадлежность якобы одна есть. Ну, дома был какой-то скотч. Но Махмудов говорит, что вообще скотч в руки не брал. Кроме того, на бомбе был скотч одной фирмы, а тот, на котором его след нашли, - другой. Этот след на каком-то постороннем скотче - все, что у них есть против моих подзащитных.
И второе. На одежде Эргашева якобы, как они говорят, нашли след гексогена. Но гексоген больше нигде не фигурирует в этом деле. Я думаю, там несколько служб работали, и они все перепутали. Они должны были намазать аммиачную селитру, а не гексоген. Потому что бомба состоит из аммиачной селитры, а не из гексогена. Откуда гексоген там появился, вообще никто не знает.
И еще один момент. Когда по заявлению брата о пропаже Эрматова в квартиру пришли сотрудники полиции, они их всех опросили и - это уже установленный факт – не нашли ничего в квартире, правильно? Но после этого ночью, под утро, приходят другие сотрудники и находят бомбу. Чтобы этот пробел закрыть, что они делают? Они якобы допрашивают их соседей, которые говорят, что поздно ночью они слышали какой-то шум. Якобы какие-то люди таскали сумки в эту квартиру. То есть, они намекают на то, что туда в этот промежуток времени якобы занесли бомбу.
На одном из первых заседаний двоих соседей, которых тогда допрашивали следователи, допросили в суде. Одна свидетельница начала отрицать свои показания, она говорит: “Я ничего не видела, я даже в глазок не смотрела, какие сумки”. Ее спрашивают: “А почему вы на следствии сказали, что видели, что «узбеки носили сумки» – прямо зачитывают ее показания – «ночью какой-то шум был», вы это правда видели, в глазок посмотрели? А она говорит: “Это следователь сам написал. Это поздно ночью было, из-за невнимательности я взяла, подписала. Но я это не подтверждаю. Я ни в какой глазок не смотрела, ничего не видела. Какой-то шум там в четыре часа утра, может, и был, но я сама ничего не видела”.
Потом выступала вторая свидетельница, явно подготовленная, но в ее показаниях тоже были расхождения. Она говорит, что сумки таскали в 1:20 ночи. А предыдущая говорила про 4 часа утра.
Одна из свидетельниц вообще этажом выше живет. Она говорит: “Я услышала, как лифт подъехал туда, и оттуда вышли люди”.
Все соседи, оказывается, не спали в такое позднее время и все смотрели, кто там что на лестничной площадке делает.
Моих подзащитных не пытали. Я знаю, что Азимовы изначально дали признательные показания – значит, их пытали и заставили это сделать. А мои подзащитные изначально говорят, что они этого не совершали и знать не знают, что вообще происходит. Если бы их пытали, я уверен, что у них тоже были бы признательные показания".
Мухамадюсуф Мирзаалимов: “Если бы в квартире была бомба, неужели бы я сам пришел в полицию и указал бы свой точный адрес?”
Мухамадюсуф Мирзаалимов работал поваром в одном из питерских кафе. Когда его задержали в квартире на Товарищеском, ему был 21 год. Мама Мухамадюсуфа ходит на каждое судебное заседание. Недавно его в СИЗО навестили сотрудники ОНК. Мухамадюсуф рассказал, что после задержания его, как и всех остальных, избили в Следственном комитете.
Мухамадюсуф Мирзаалимов. Фото со страницы в "ВКонтакте"
Яркинай Мирзаалимова: “Следователь дал слово офицера, что моего сына отпустят, если поймут, что он невиновен”
"В 2015 году мы переехали во Владивосток, Юсуф тогда жил с нами, получил там российский паспорт. Это моя ошибка, что я оставила ребенка одного. Я должна была его беречь. В какой-то момент он сказал: «Мама, здесь работы нет. Давай я поеду в Питер». И я его отпустила.
Он у меня очень умный мальчик. Школу закончил на одни пятерки. Когда он уехал, я с ним разговаривала пять или шесть раз в день минимум. Каждый день! Потому что он для меня очень нужный…
В Питере он сначала жил с моими братом и сестренкой в двухкомнатной квартире, спал на кухне. Потом работу в Рощино нашел и поехал туда. Через какое-то время обратно в Питер вернулся. Тогда он позвонил Ибрагиму Эрматову, с которым они еще раньше познакомились в SushiWok. Спросил его: «Можно у тебя пожить временно, пока я не найду работу?» Тот подумал и говорит: «Хорошо». А это была «резиновая» квартира. Мы приехали с ним вместе туда, я посмотрела, и согласилась, чтобы он там жил. Сейчас уже понимаю, какая дура, что согласилась. Условия там были не очень.
После взрыва в метро, я позвонила сыну и говорю: «Что случилось?» Он говорит: «Вот, мама, трагедия такая, посмотри – этот Джалилов из нашего города, оказывается. По телевизору показывают!» Я говорю: «Будь он проклят за то, что совершил такое подлое дело!». Я еще тогда спросила его: «А ты был знаком с ним? Он в “SushiWok” работал, да?» А он говорит: «Нет, мама, ты что, я его не знал. Я сейчас только узнал, что он из Киргизии”.
Недавно я встретилась с сыном в тюрьме, это было третье свидание. “Мама, - говорит, - посмотри, какое испытание на нас. Я же ни в чем не виновен. Это все знают. Моих отпечатков пальцев нигде нет, все экспертизы положительные. Мама, подумай сама, - говорит, - если бы в квартире была бомба, неужели они думают, что я такой глупый, что сам пришел бы в полицию и указал бы свой точный адрес».
А они действительно пришли сами в полицию за день до задержания.
Эрматов-старший пропал и они с Эрматовым-младшим забеспокоились и пошли подавать заявление о его пропаже. Заявление они приняли, сказали – хорошо, мы приедем. Но нам нужен ваш точный адрес. Они указали точный адрес, потом пришли домой. И он мне рассказывает: “Какой же я дурак, мы же когда домой вернулись из полиции, я сказал: у нас не убрано, везде грязно, сейчас полиция придет сюда, давайте мы порядок наведем?” Один в кухне порядком занимался, убирался, другой - в ванной, третий - в туалете. Чтобы чисто было. “Мама, - говорит, - никакого взрывчатого вещества в квартире не было, я это знаю, потому что мы сами везде убирали”.
Вечером пришла полиция: женщина и двое мужчин. Фотографировали везде. Потом попрощались и ушли. А утром, в 4 часа, устроили захват. Вломились с грохотом. “Мы подумали, - говорит, - иммиграционная служба. Я-то, - говорит, - не боялся за себя, у меня постоянная регистрация, паспорт. Но некоторые очень испугались”.
Взломали дверь, в масках зашли, всех на пол повалили – и сразу же у каждого изо рта взяли слюну. Без адвокатов, без понятых... Пришли, положили всех на пол, и в наручники заковали. Там такой сотрудник ФСБ был крупный самый, он Юсуфу в спину ногой уперся. И когда мой сын хотел голову поднять, он ему на голову ногу поставил и говорит: «Еще голову поднимешь – вырублю!»
Эрматов спустился и говорит: «У нас дома никакого взрывчатого вещества не было, это явная подстава»
«Надели потом мешки нам на голову и вывели на улицу. На первый этаж. И там мы сидели в машине», - говорит. Потом с них сняли мешки, какой-то сотрудник пришел к ним и говорит: «Кто владелец этой квартиры?». А Эрматов-младший говорит: «Эту квартиру снимал мой брат. Сейчас его нет здесь, он куда-то исчез. Пропал, похищен, не знаем. Я за брата сейчас, за старшего”. “Пойдем”, – сказали ему, и отвели его на восьмой этаж. Там на лестничной площадке ему показали это взрывчатое вещество.
Мой сын не видел этого, он говорит: «Мама, нам даже не показывали, только Эрматов его видел”. Эрматов спустился и говорит: «У нас дома никакого взрывчатого вещества не было, это явная подстава».
Потом их всех увезли в Следственный комитет. Там Юсуфа следователь допрашивал и еще там была государственный адвокат Нина Вилкина. На эту Нину Вилкину я очень бы хотела жалобу написать, просто боюсь, что она пожилая женщина, пусть спокойно уйдет на пенсию. Дело в том, что она против защиты пошла. Все адвокаты должны были защищать подзащитных. А она сказала просто: «на усмотрение суда».
На следующий же день мы с мужем купили билеты и прилетели в Питер. Эти дни – ни врагу, никому не пожелаю! Я искала своего сына повсюду, - в полиции, везде. Не могла дозвониться ни до кого. Потом совершенно случайно узнала, что с моим сыном какой-то следователь говорил. Я нашла этого следователя, позвонила ему и он мне сказал: “Этим делом занимается генерал по имени Ощаповски [генерал-майор Николай Ущаповский]”. Этот звук у меня до сих пор в ушах стоит: “О-ща-пов-ски”. “Звоните ему, - говорит, - я не могу вам ничем помочь и не буду отвечать на ваши вопросы”. И повесил трубку.
Я поехала в Следственный комитет. Вошла и сказала охранникам: «Я ищу своего сына и человека по имени Ощаповски». Они говорят: «Такого человека мы не знаем».
Тут как раз Николай Владимирович спустился с лестницы с кружкой кофе в руках. Он остановился и говорит: «Кого вы ищете?» Я говорю: “Ощаповски мне нужен». Я даже не знала, что он генерал-майор. «А вы кто?» Я говорю: «Я – мама Мирзаалимова». Я вся в слезах была, думала, если сегодня не найду сына, умру. И он говорит: «Поднимайтесь! Пройдемте со мной». Даже кофе не попил.
Мы зашли в кабинет, он посидел со мной минут десять. Спрашивал, кто я и откуда. Я говорю: «Я мама Мирзаалимова. Мой сын невиновен. Если хотите – телефон проверьте, мы только недавно с ним разговаривали. Он не знает этого мальчика, понимаете?» А он говорит: «Ну все, это будет следствие разбираться. Не надо рыдать, успокойтесь. Все нормально будет». Там еще Антон Никитин был, майор. Он допрашивал меня около трех часов. Я тогда в шоковом состоянии была.
Потом мы с ними поговорили, я успокоилась, генерал Николай Владимирович Ущаповский таким благородным человеком оказался, пришел потом, говорит: «Все, успокоилась?». Я уже чуть-чуть успокоилась, ну, в душе я же все равно верю, что мой сын невиновен. Смотрю на Николая Владимировича и говорю: «Посоветуйте мне, пожалуйста, как мне быть? Я первый раз в такой ситуации нахожусь. И мой сын еще ребенок, 21 год ему. Он тоже в шоковом состоянии, как и мы. Пожалуйста, помогите. Как мне быть? У нас никаких судимостей никогда не было. Мы не религиозные люди, как вы сами видите. Образованные все...». А он говорит: «Я только один совет тебе дам: не надо истерику поднимать, не надо расстраиваться, успокойся. В этом деле мы сами будем разбираться. Телефон твоего сына у нас, мы все сейчас уточним и все будет по-честному. Подставлять его никто не будет».
А Антон Александрович Никитин сам мне сказал, слово офицера дал, что если отпечатки моего сына нигде не найдут, поймут, что он ни в чем не замешан, они сразу же его отпустят и публично оправдают. Даже заплатят, за то что он просто так сидел, и прощения еще попросят. Я как сейчас слышу эти слова. А еще они оба, генерал и Антон Никитин, мне сказали: «Не в то время и не в том месте твой сын оказался».
Говорят, что мусульмане русских ненавидят – это неправда. У нас на родине вот тут наш дом, через дом - у тети Али дом, потом у дяди Саши, а за ним - уже у тети Тани Колесниченко. Так мы и живем дружно с русскими. Если у нас Курбан-байрам или какой-нибудь другой праздник – мы их угощаем, плов приносим. А они к нам с пасхой и куличами приходят – и мы едим. Потому что все мы люди.
Мой сын не террорист. Для нашей семьи - это позор, это клеймо до конца жизни. Если они его не оправдают, я не смогу его женить на девушке из нормальной семьи, потому что этого слова все пугаются. Он очень умный парень и никто не мог бы им манипулировать. Он не нуждается в деньгах. И, как сам он говорит, он такими подлыми делами никогда бы заниматься не стал. Никто не смог бы его заставить. Потому что он очень хорошо знает Коран. А в Коране, как и в Библии, написано: «Очень большой грех – убивать самого себя и других». Невинных или виновных. Не имеет права человек убивать человека".
Дилмурод Муидинов: “На мои жалобы об избиении адвокат не реагировала и читала книгу, а потом сказала: “Так вам и надо!”
Дилмурод Муидинов - самый молодой из задержанных в квартире на Товарищеском проспекте. На момент задержания ему было 20 лет. Дилмурод родом из киргизского города Ош. Он работал поваром в петербургской сети быстрого питания SushiWok. Он рассказал правозащитникам, что был уверен, как только у его куратора на работе узнают, что он правда работал с утра до поздней ночи, поймут, что у него есть алиби, и сразу отпустят.
По словам Дилмурода, обыск при задержании проходил странно. Сначала нашли кнопку, потом какую-то шкатулку. Потом сказали, что нашли части огнетушителя, кажется, в подъезде. Позднее заявили, что огнетушитель был целый.
В квартире был такой шкаф-кладовка, рассказывает Дилмурод, там и нашли якобы эту бомбу. Там куртки вешали, много сумок стояло. “Приезжаешь в час ночи с работы, в восемь утра выходишь на работу, в промежутке падаешь и спишь, не смотришь что там вообще”, - говорит он.
Дилмурод Муидинов. Фото "Коммерсантъ"
Дилмурода и всех задержанных в квартире вместе с ним 6 апреля доставили в Следственный комитет. Он рассказывает, что там их по одному заводили в кабинет и избивали. На него надели наручники и кандалы, соединенные цепью. Биту засунули между руками и ногами. Стали тянуть. Он сказал им, что у него грыжа, на что ему ответили: “Либо дашь показания против Ибрагибжона и Мухамадюсупа Эрматовых, либо отправишься инвалидом в тюрьму”. Требовали сказать, что Эрматовы собрали на стройке СВУ и принесли домой, говорит Дилмурод. По его словам, следователь тоже участвовал в этом и запугивал его. А первая адвокат по назначению Галина Кострова обманула, сказала оставить вопрос о мере пресечения на усмотрение суда.
В акте опроса Муидинова, проведенного сотрудниками питерского ОНК (есть в распоряжении The Insider), говорится, что в мае 2017 года его сутки везли из Петербурга в Москву в “стакане”. «Стаканом» называют глухую одиночную камеру площадью не более половины квадратного метра в полицейском автозаке. ЕСПЧ приравнял такой способ перевозки заключенных к пыткам. В результате у Дилмурода обострились хронические заболевания. В СИЗО его не лечили. За все два года заключения ему кололи уколы всего неделю.
В питерском СИЗО-4 его на полтора месяца поместили в пресс-хату. Дилмурод считает, что попал туда по инициативе местного оперативника, который требовал от него признать вину. В пресс-хате его сразу избил скинхед Малой, но потом все было нормально, говорит Дилмурод.
Из протокола опроса Дилмурода Муидинова, составленного адвокатом Леонидом Крикуном:
“6 апреля около 18:00 часов меня привезли в Следственный комитет на Мойке. Завели в здание СК с пятью другими задержанными и поместили в коридоре. Через час меня забрал из коридора следователь Бобков П.С. и отвел в свой кабинет, где начал мой опрос в присутствии адвоката Костровой Г. А. Пока Бобков готовил к работе компьютер, в кабинет зашел другой следователь (который впоследствии допрашивал Мирзаалимова М.Д.) и забрал меня из кабинета Бобкова, пообещав скоро вернуть. Следователь повел меня по коридору, в конце которого я увидел Махмудова А. А., который был сильно избит.
В конце коридора была дверь кабинета, в который меня завел следователь. В кабинете кроме меня и следователя было около 6-7 человек, одетых в гражданскую одежду, которые сразу повалили меня на пол и стали избивать руками и ногами по телу, ладонями по лицу, бейсбольной битой по кистям рук и костяшкам пальцев, требуя от меня, чтобы я дал показания о том, что братья Эрматовы собрали бомбу на стройке и принесли домой, где хранили ее. Показывали мне фото Акбаржона Джалилова и требовали, чтобы я сказал, что знаю его.
Через 15-20 минут меня прекратили избивать и один из избивавших меня людей, который был в очках, отвел меня в другой кабинет, где сказал, что он следователь и под угрозами применения ко мне пыток продолжил требовать дать показания на Эрматова и Джалилова. На мои отказы следователь в очках угрожал мне сексуальным насилием.
Через 5-10 минут в кабинет пришел следователь Бобков и забрал меня на допрос. Следователя в очках, угрожавшего мне сексуальным насилием, я повторно увидел на следующий день в суде на избрании мне меры пресечения. <...> В ходе допроса адвокат Кострова на мои жалобы об избиении не реагировала и читала книгу, потом сказала: “Так вам и надо!”. Ни перед допросом, ни в ходе допроса она меня не консультировала, на мои вопросы не отвечала”.
Дилмурод жаловался на адвоката Кострову, назначенную ему сразу после задержания, и членам ОНК. Позднее ему сменили адвоката, его делом занялась Оксана Разносчикова. Правозащитникам Дилмурод сказал, что новая адвокат - хорошая.
Оксана Разносчикова, адвокат Дилмурода Муидинова
Мой подзащитный Муидинов попал в это дело по стечению обстоятельств. Никаких серьезных доказательств против него я не вижу. Он приехал в Россию на заработки, работал в SushiWok. Как уже известно, в этой сети в свое время работал и Джалилов. Но вместе они никогда не работали и даже знакомы не были. Муидинов снял квартиру на Товарищеском проспекте. Вернее, не квартиру, а койко-место. Он собирался переезжать, потому что ему было неудобно оттуда ездить на работу. Но не успел переехать. Если бы переехал, в этом деле бы не появился. В квартире этой он провел буквально несколько дней.
Все началось с того, что Эрматов подал заявление о пропаже брата. Приходят с осмотром участковый и эксперт-криминалист, осматривают квартиру – ничего подозрительного не находят. Уходят. Потом в полицию якобы звонит какой-то человек, и сообщает анонимно, что в этой квартире живут подозрительные люди, таскают странные черные мешки. И наутро приезжает группа, обследует помещение, и якобы находит самодельное взрывное устройство в кладовке. И после этого всех присутствовавших там обвиняют в том, что они совершили преступление. Так в это дело попал Муидинов.
Он с самого начала дает показания о том, что он непричастен. Вот как его задержали 6 апреля утром, он так и говорит, – я ничего не знаю и ни с кем не общался.
Вообще в этом деле много несоответствий. 28 мая, когда государственный обвинитель представляла доказательства на суде, в качестве свидетеля вызывали таксиста, который якобы подвозил Джалилова. И он говорит, что он запомнил этого человека. Но защита предполагает, что на самом деле он этого человека не помнит. Он просто пришел в полицию, ему показали фотографию, о чем он и говорит. Просто фотографию. И говорят, это – Джалилов, который совершил террористический акт, вы его подвозили. Поскольку установлены абоненты, он дает такие показания, что он его опознал. Когда защита задает уточняющие вопросы – по каким приметам вы его опознали, - он ничего конкретного сказать не может. Я несколько раз его спросила: “Назовите, пожалуйста, приметы, по каким признакам вы его опознали?”. Ничего вообще не сказал.
На каждом судебном заседании происходит одно и то же - принимаются все ходатайства обвинения и отклоняются все доводы защиты. Даже вопросы, которые ставились перед экспертами, - все вопросы обвинителя приняли, а все вопросы защиты отклонили.
“Вместе выросли, вместе в школу ходили, и в тюрьме вместе сидят”
Бахрам Эргашев и Сейфулла Хакимов
Бахрам и Сейфулла - одноклассники, они дружат с самого детства. Сейчас Бархаму 40 лет, а Сейфулле - 41. У каждого из них по трое детей.
30 марта Бахрама навещали в СИЗО сотрудники питерской ОНК. Вот, что они написали о нем в акте посещения (документ есть в распоряжении The Insider): “В плохом эмоциональном состоянии (дрожат руки, плачет). Просит связаться с консульством Киргизии, чтобы посетили и помогли. И с сестрой. Невиновен, переживает. Шесть суток ехал, по его словам, в Москву, все это время в “стакане””.
Нафиса, сестра Бахрама Эргашева
"Мой брат Бахрам приехал в Россию на заработки. У него трое детей и пожилая мама. Он у нас единственный в семье кормилец. Он приехал в Петербург только для того, чтобы заработать на хлеб. И он не террорист. Я в этом абсолютно уверена. Потому что он любит свою родину, любит свою маму, любит свою семью. Он не способен на такие дела. Наши предки, родители, бабушки, всегда уважали Россию, уважали русских людей. Мы же «эсэсэсэрные» люди, поэтому нас родители очень хорошо воспитали. Он не способен на такие дела, он всего лишь оказался не в том месте и не в то время. В этой квартире он жил всего 13 дней. Его друг, Сейфулла Хакимов, позвал его на работу на стройку. 21 марта он приехал. А 6 апреля его задержали.
Он был в России два раза до этого. Когда он первый раз приехал, устроился на работу. Но поскольку здесь в России проверяют все медицинские обследования, он не прошел. Потому что у него была с легкими проблема. Его отправили опять домой, а через год опять он приехал в Россию на заработки. Мама ему позвонила: «Где ты находишься, Бахрам?» – он сказал, - «Я работаю на мясокомбинате». А там на мясокомбинате - холодильники. Мама не разрешила ему там работать, поскольку у него проблемы были с легкими. Сказала: «Если ты меня любишь, приезжай быстрее, потому что там холодильники, холодными вот этими делами тебе нельзя заниматься». Он приехал домой. Потом еще раз приехал в Россию, и на третий раз попал вот в такую ситуацию.
Сейфулла Хакимов – его одноклассник. Они вместе росли. Он пригласил на работу Бахрама – так он и попал в эту квартиру. А эта квартира – оказывается, «резиновая» квартира. 3 апреля я с ним разговаривала: “Ну как, что?”. Он мне объяснял, что это квартира по 100 рублей за день. И я сказала: «Очень дешево». Но я тогда не думала, что можно попасть в такую ситуацию.
Спокойный, тихий мальчик, никогда никого не обижал. Он даже ни с кем не ругался, не дрался. Такой мальчик был. Он очень любит свою маму.
У Сейфуллы тоже трое детей, как и у Бахрама, и пожилые родители. Сейфулла с Бахрамом с двух с половиной лет вместе играли. Вместе выросли, вместе в школу ходили, вместе работали, и теперь в тюрьме вместе сидят. В суде я вижу, что они и там друг о друге заботятся. Когда Бахраму грустно, Сейфулла его поддерживает и наоборот.
У нас двор один, Махалля называется - такая длинная улица, там много соседей и все уважают и Сейфуллу, и Бахрама. Когда я приезжала сюда, все соседи передавали огромный привет Сейфулле и Бахраму.
Только хорошие слова могу сказать про Сейфуллу. Он любит свою маму, своего папу, уважает всех своих родственников. У него очень хороший характер, он спокойный, тихий мальчик, ни с кем не ругался, не дрался. У него сердце болит, порок сердца у него, он инвалид 2-й группы.
Просто жалко, что они сидят ни за что. Ни за что".
Про Азамжона Махмудова, задержанного вместе с остальными в квартире на Товарищеском проспекте, The Insider не удалось получить более подробную информацию, кроме той, что рассказал адвокат Марат Сагитов. Правозащитники не смогли с ним пообщаться, а родственники Азамжона не говорят по-русски. Известно, что он уроженец Узбекистана из Бухары. Работал строителем, клал штукатурку. У него была просроченная регистрация, поэтому когда пришли задерживать, он очень испугался, - решил, что это миграционная служба.
Еще один обвиняемый, о котором почти ничего неизвестно, - Содик Ортиков, гражданин Таджикистана. Он жил в одной квартире с Аброром Азимовым в Подмосковье, работал поваром. Его задержали 6 апреля в Москве. Адвокат Ортикова Галина Орехова отказалась комментировать дело своего подзащитного. На суде она заявляла, что у следователей нет доказательств причастности Ортикова к подготовке взрыва в метро. Сам он тоже настаивает на своей невиновности и говорит, что оружие, найденное у него при обыске, ему не принадлежит. В суде он рассказал, что его избили во время обыска.
"В деле говорится, что он использовал WhatsApp с телефона. Но на этот телефон даже нельзя скачивать приложения"
Шохиста Каримова
Шохисте Каримовой 47 лет, она родом из Узбекистане, работала в подмосковном кафе, сначала посудомойкой, потом зеленщицей. «Она очень радовалась, что ее поставили на участок подготовки зелени, - рассказывает адвокат Шохисты Виктор Дроздов. - Она стояла в уголочке, у нее был стол, и она готовила по заказу ту или иную зелень. Как я понял, она хорошо работала, всех устраивала. «Спиной, - говорит, - ко всему залу стояла. С другими работниками разговаривали мы мало, говорит, между собой. Знали друг друга даже не по именам, а по прозвищам".
В этом же кафе работали братья Азимовы и Содик Ортиков. Шохиста не знала их по именам, они даже не общались. Как-то к ней подошел повар, Шохиста слышала, что его называли Али (это был Аброр Азимов) и попросил ее телефон, проверить или активировать свою sim-карту. «Она удивилась, поскольку почти не знала его, дала телефон, но без большого удовольствия, - рассказал Дроздов. «Он, - говорит, при мне тут же проверил, что она активирована, я зелень резала, и он мне тут же телефон вернул«. В следующий раз он взял у нее телефон минут на 15, и выходил с ним на улицу. Потом вернулся и говорит: «Я проверял баланс, а тут связь чего-то плохая«. И она сама видела, что у него ноль на счету. Но следствие утверждает, что она снабжала его средствами связи. Якобы Аброр активировал какой-то номер в мессенджере WhatsApp через этот телефон. Это был самый простой кнопочный телефон Micromax. Она говорит, что купила его рублей за 700», - рассказал адвокат.
Как говорится в обвинительном заключении, Аброр Азимов "с использованием предоставленного членом террористического сообщества Каримовой Ш.С. средства связи находившимся в ее пользовании - мобильного телефона марки «Микромакс ИКС2401» («MicromaxX2401») <...>, активировал сим-карту с абонентским номером <...>, в целях обеспечения связи с руководителем террористического сообщества Махбубовым Б.М., а также регистрации анонимного кошелька системы электронных платежей «Киви» для дальнейшего использования в целях передачи денежных средств члену террористского сообщества Джалилову А.А."
Второй эпизод, когда Аброр брал у Шохисты телефон, в обвинительном заключении представлен так: «С использованием средства связи, предоставленного Каримовой Ш.С., Азимов Аброр А., 31.03.2017, примерно в 15 часов 49 минут, более точно время не установлено, находясь по адресу: Московская область, Одинцовский район, г/п (городское поселение) Лесной городок, ул. Энергетиков, д. 3, активировал учетную запись электронного средства связи - мессенджера «Ватсапп» («WhatsApp») на абонентском номере <...>, а также «привязал» к данному абонентскому номеру анонимный электронный кошелек платежной системы «Киви», для связи с членом террористического сообщества Джалиловым А.А. и передачи ему денежных средств, предназначавшихся, в том числе, для приобретения компонентов взрывного устройства».
Нужно отметить, что у телефона MicromaxX2401 нет доступа в интернет. На него нельзя установить WhatsApp или какое-то другое приложение. Это обстоятельство можно легко выяснить, прочитав характеристики модели телефона. Почему следствие это не проверило, остается загадкой.
Такая же ситуация с телефоном Мухамадюсупа Эрматова. В обвинительном заключении о нем сказано следующее: «В мобильном устройстве Нокиа 105 (РМ-1134), принадлежащем Эрматову М.Б. присутствуют записи абонентских номеров Махмудова А.А., Эрматова И.Б., Дадабаева С.Р. с высоким уровнем активности абонента с указанными номерами. В разделе устройства «поиск элементов» имеются сведения о поиске с помощью программы «Chrome» 03.04.2017 в 7:46:58 авиабилетов сообщением «Питер-Ош». В разделе устройства «учетные записи пользователя» имеются сведения об установленных на мобильное устройство приложениях «Коран», «Намаз», «Телеграмм»». У телефона Нокиа 105 также нет выхода в интернет. Это самый примитивный кнопочный телефон.
Шохисту задержали 6 апреля 2017 года в Подмосковье, в общежитии, где она жила. На суде она заявила, что при задержании оперативники подбросили ей гранату, детонаторы и провода, а чтобы на вещдоках остался биоматериал, провели детонатором ей по волосам и проводами в подмышечной впадине.
Шохиста рассказала членам ОНК, что в общежитие ворвались вооруженные люди в масках, вывели всех жильцов в коридор и потребовали у них документы. После этого Шохисту завели в комнату, где она жила, взяли ватным диском пробу с волосистой части головы и ватной палочкой - слюну. Приказали ей протереть подмышки алюминиевым предметом с проводами, на вопрос “зачем?” сказали “для проверки”. Понятых при этом не было, адвоката тоже, Шохиста была с оперативником один на один. Она рассказала, что “от шока исполняла все, что приказывали”. После этого ее вывели в другую комнату, где люди в гражданском снова проверяли документы и брали отпечатки пальцев. Вызвали опять в комнату, где жила, а там уже все перевернуто и поверх всех вещей стоит ее сумка. Позвали нескольких мужчин и при них вытряхнули из сумки гранату. Рядом на полу лежал тот самый алюминиевый предмет.
«Характер появления обстоятельств, претендующих на доказательства, вызывает – по крайней мере, сейчас – очень много вопросов, прежде всего процессуальных, - говорит адвокат Дроздов. - Основной вопрос - насколько все это было законно. Согласно фабуле обвинения, в месте, где она жила, обнаружены вот эта граната и запал, причем отдельно, не вместе, и, как она утверждает, запал как раз использовался абсолютно незаконно для того, чтобы с него снять биологические следы, когда ее заставили протереть им подмышечные впадины. Она не называет его «запал«, говорит «алюминиевый предмет«. Она все подписывала, что ей велели во время обыска, потому что, во-первых, она восточная женщина и не привыкла спорить, а во-вторых, она жила в чужой стране, в России, и доверяла представителям власти. И потом, она считала, что проверки мигрантов – это условная норма, просто нужно слушаться, подчиняться и делать все, что тебе говорят. Поэтому когда ей говорили, где что подписывать, она это добросовестно подписывала, считая, что она это делает во благо».
По словам Дроздова, хронология процессуальных документов и того, что происходило при обыске и задержании, требует более конкретного и определенного выяснения в суде. «Хронология говорит о том, что где-то с 11:00 до 19:45 6 апреля 2017 года Шохиста практически была в состоянии неограниченной свободы. Она же утверждает, что находилась в неизвестном месте в наручниках и была с места своего жительства вывезена, до вечера, пока в 19.45 следователь Вероника Шишкина не осуществила в своем кабинете ее задержание», - говорит адвокат.
В СИЗО “Лефортово” Шохисту в отсутствие адвокатов и следователя три раза навещали неизвестные люди, позднее выяснилось, что это были сотрудники ФСБ. В частности, приходил один человек, назвавшийся Андреем (до этого он присутствовал на обыске). Требовал, чтобы она никому не говорила, что гранату подкинули, и просил рассказывать всем, что ее ей дал “сушист” [видимо имеется в виду Аброр Азимов]. Он уверял Шохисту, что если она будет придерживаться этой версии, “до суда дело не дойдет, тебя выпустят”. Несмотря на это, она рассказала про подброшенную гранату адвокату и следователю.
Когда Шохисту задержали, ее навещала сестра, она специально для этого приехала в Москву. Шохиста разведена, у нее трое взрослых детей, с которыми она потеряла связь. Сестра приносила ей передачи и всячески поддерживала. Один из навещавших ее оперативников попросил телефон сестры, сказал, что хочет передать ей сообщения от Шохисты. После этого сестра исчезла, больше Шохиста ничего о ней не слышала.