Политика
Сегодня в Сочи Владимир Путин и Александр Лукашенко, как ожидается, должны подписать «дорожные карты» дальнейшей интеграции России и Беларуси. Их много — 31 (как для вступления в Европейский Союз). Они чисто формальные. Что бы ни подписал белорусский президент, это не приведет ни к углублению интеграции, ни к снятию проблем, которые есть. А их немало.
Лукашенко очень опытный политик. Его задача — свести лексику этих документов до неких ритуальных действий: «упрочить, договориться, синхронизировать» и перевести дальнейшую интеграцию в режим бесконечных консультаций и переговоров. Сколько раз в течение последнего раунда согласования мы слышали заявления премьер-министров Дмитрия Медведева и Сергея Румаса о согласовании 80% и даже 90% документов? Но когда Румас в итоге вернулся в Минск, то отчитался: «По основным вопросам мы не договорились». Подписание карт без изменения режима принятия решений в рамках союзного государства — это позиция Лукашенко, это его выигрыш, его игра. Какие моменты делают невозможным подписание настоящих, значимых договоренностей? Это вопросы энергоресурсов (условия поставки нефти и нефтепродуктов и перетаможки последних), вопрос компенсации за налоговый маневр России и вопрос взаимного доступа товаров на рынок.
В лучшие времена Беларусь зарабатывала до 12% ВВП на энергоресурсах. Последние три года, по мере снижения скрытых нефтегазовых субсидий со стороны Москвы, средний уровень этих поступлений снизился до 3–5 % ВВП. В результате не только образовывается дырка в белорусском бюджете, но и серьезно затрудняется работа белорусских НПЗ, которые не будут иметь такое же количество дешевой нефти, как было раньше.
Лукашенко нужно выиграть время — не сдать суверенитет и не допустить, чтобы Кремль запустил новую энергетическую политику в отношении Беларуси с 2020 года, потому что следующие президентские выборы — очередное переизбрание Лукашенко — намечены на август будущего года. А это совсем скоро. Если в это время Россия подключит свое энергетическое оружие (экспортную пошлину на энергоносители), то, конечно, белорусской экономике грозит рецессия, резкое сокращение возможностей бюджетирования, затоваривание складов, резкий рост убыточных предприятий со всеми вытекающими из этого последствиями. Минску придется пересматривать внутреннюю энергетическую политику, поднимать цены на топливо внутри страны, поднимать цены на жилищно-коммунальные услуги. А это повлечет за собой целый веер изменений. Если все это произойдет, это будет означать начало развала Советского Союза 2.0 для Беларуси, по сути дела союз до сих пор сохраняется из-за этой энергетической зависимости.
Кремль этой «шашкой» грозится и размахивает, но применит или не применит и в каком объеме, синхронно с подписанием или нет, мы еще не знаем. Сегодня Кремль, «Газпром», «Роснефть» категорично заявляют: мы сохраним старые схемы по энергоресурсам, только если будут подписаны значимые договоренности по передаче полномочий на уровень наднациональных органов. То есть вы прощаетесь с частью суверенитета в конкретных сферах: налоговая политика, торговая политика, сфера контроля за таможней, сертификация, контроль за перемещением товаров. Но эти сферы очень чувствительны для Лукашенко. За несколько дней до подписания он заявил: «Я не пацан, который отработал 3–4–5 лет президентом. И я не хочу перечеркнуть все, что сделал вместе с вами, народом, создав суверенное независимое государство, чтобы его сейчас уложить в какой-то ящик с крестом наверху». Разумеется, Лукашенко категорически против, а Кремль молчаливо, но категорически «за». Как бы заочно отвечая Лукашенко, Дмитрий Медведев сказал, что, мол, ничего страшного в частичной потере суверенитета нет.
Кремль заявляет: мы сохраним старые схемы по энергоресурсам, в обмен вы попрощаетесь с частью суверенитета в налоговой, торговой политике, сфере контроля за таможней и тп
В своем последнем заявлении Лукашенко говорил о «жесточайшем антибелорусском давлении» на президента России. Кого он имеет в виду? Прежде всего российский экономический блог — министерство финансов, Минэкономразвития (в первую очередь Михаила Бабича, который до конца апреля был послом России в Беларуси, а теперь — заместитель министра экономического развития) и те структуры, которые ответственны за выделение кредитов. Кстати, в свое время олицетворением противовеса Лукашенко тем силам, которые говорят, что надо помогать братскому народу Беларуси, а не включать счетчик и работать с калькулятором, был Алексей Кудрин.
Среди других оппонентов Лукашенко в России — ассоциации молочной промышленности и машиностроения. Они видят, как дотации и господдержка достаются не им, а белорусским производителям. Сами же российские производители не только не могут конкурировать с ценами белорусов на своем же, российском, рынке, но и не могут выйти на рынок союзного государства: белорусская система так построена, что пролезть через местные лабиринты регулирования сторонним производителям почти невозможно. Тот же Россельмаш жалуется, что за последние 25 лет не выиграл ни одного тендера в Беларуси.
Недовольна и российская таможня. Раздражение вызывает, например, проект «Бремина-групп», которая строит в Орше гигантский логистический центр с возможностью принимать международные рейсы грузовых самолетов. Понятно, что это делается для того, чтобы привозить товар третьих стран, легализовать его в Беларуси и потом продавать его в России. Лукашенко, конечно же, предпочел бы, чтобы вокруг Путина первую скрипку играли главные бенефициары существующего уклада — номенклатурно-силовые кланы России, которые работают со своими партнерами в Беларуси. Это те чиновники, за которыми стоят нефтяные структуры, структуры, которые вместе с белорусами устраивают в обход санкций схемы поставки и переброски товаров. Это те, кто сумел адаптироваться к современному состоянию союзного государства и уютно себя чувствуют внутри серых схем, контрабанды, творческого отношения к бухгалтерии, налогообложению и господдержке, причем преимущественно за счет российского госбюджета. Несовместимость институтов, мотиваций, неспособность российской стороны наладить уплату или зачет НДС при экспортно-импортных поставках — все это де-факто создает статус разных государств, которые не могут работать даже в базовом интеграционном режиме, не в состоянии создать зону свободной торговли.
В самой Беларуси реальное объединение и даже поглощение страны Россией, похоже, поддерживают лишь «красные» директора, которые работают с Россией, и силовики. Социологические опросы последних лет показывают, что доля людей, которые хотели бы присоединения Беларуси к России, составляет всего 2–5%. Подавляющее же большинство белорусов не рассматривают этот вариант в качестве альтернативы. Они за партнерство, союзничество, но «ложиться» под Кремль, по моим наблюдениям, не хочет львиная доля политической элиты, чиновников и бизнесменов. И в этом плане риторика Лукашенко, который клянется, что не отдаст России суверенитет страны, находит гигантскую поддержку. Возможно, это станет красной нитью предстоящей президентской кампании.
Российская модель в глазах белорусов — это бедность, олигархат, несправедливость, война и информационное насилие. Да, немножко больше платят. Но эти лишние $200–300 — явно не та цена, за которую белорусы готовы продаться. Кроме того, российский рынок труда сегодня явно проигрывает литовскому, польскому и немецкому, где можно зарабатывать на 30–50% больше. Россия для белорусов потеряла статус перспективного рынка труда и страны, где легче делать бизнес.
Российская модель в глазах белорусов — это бедность, олигархат, несправедливость, война и информационное насилие
У белорусских чиновников свои аргументы. Они не хотят в Россию, потому что понимают, что им уж проще договориться с Лукашенко, чем с Москвой. Большая часть из них потеряет в статусе и в возможности создавать мелкие феодальные княжества на уровне района. Сегодня в Беларуси 80% активов — это госсобственность. Чиновники, которые прогибались и лебезили все эти 25 лет правления Лукашенко, надеялись со временем стать владельцами еще не распроданных активов. Если же придет Россия, то их шансы на то, чтобы стать кем-то значимым, стать миллионером, как это было в 90-х, сводятся к нулю. Поэтому лучше сначала разделить среди своих, а потом уже говорить с Москвой.
В правильное русло настроения белорусов старается направлять и местное телевидение, которое на волне слухов об аншлюсе, стало заметно менять вещательную политику. Все опросы в Беларуси показывают, что российские каналы — это главный источник зомбирования белорусов. Поэтому Лукашенко пару месяцев назад сказал телевизионщикам: вы обязаны сделать такое местное телевидение, чтобы смотрели наши. Теперь на телевидение даже стали приглашать независимых экспертов — их, конечно, с предосторожностью, выпускают в эфир в предзаписанном виде. А те эксперты, которые раньше выступали за Россию, теперь, похоже, получили новые ц/у и говорят о «неких российских силах, которые предлагают схемы, неприемлемые для нашей страны».
Сейчас на белорусском телевидении все чаще можно услышать о том, как в России не соблюдаются права предпринимателей, как нарушаются права собственности и как наглые чиновники ездят на яхтах и летают на частных самолетах. И в этой ситуации Лукашенко обращается к своим гражданам: «Вы тоже так хотите?» Думаю, Лукашенко верит, что до 2024 года ему не грозит лишиться поста президента. Но чтобы подстелить соломку, он продолжит играть в PR-пинг-понг. Своим он продолжит рассказывать о том, что белорусский парламентаризм уходит корнями в Полоцкое княжество и в Великое княжество Литовское, и при этом не допускает ни одного оппозиционного или независимого кандидата в парламент. Западу — о готовности диверсифицировать экономику. А Москве — о важности суверенитета, который на самом деле уже почти потерян.