Не ждать, а готовиться. Каким должен быть международный трибунал по Украине и кого именно будут судить

Российская агрессия против Украины, которая началась в 2014 году с оккупации Крыма и нападения на Донбасс и продолжилась вторжением с территории России и Беларуси в 2022 году, подорвала основы современного миропорядка, основанного на уважении международного права, принципе нерушимости границ и запрете применения силы или угрозы силой в международных отношениях. С учетом как самой агрессии, так и порождаемых ею многочисленных преступлений, кажется очевидным, что виновные, включая высшее военно-политическое руководство России, должны предстать перед международным правосудием. Но по каким законам должен проходить такой трибунал, где он должен состояться и кто именно должен предстать перед судом — ответы на эти вопросы не столь очевидны.

Гаага бессильна

Главным инструментом в таких случаях обычно называют Международный уголовный суд в Гааге. Действительно, МУС может рассматривать все виды международных преступлений — их четыре:

• военные преступления;
• преступления против человечности;
• геноцид;
• преступления агрессии (преступления против мира).

Украина не участник МУС, но, согласно Статуту МУС, в 2015 году страна признала его юрисдикцию, поэтому российские военные преступления, преступления против человечности и геноцид на территории Украины подлежат юрисдикции МУС, а его судебные следователи уже работают над документированием и сбором доказательств в том числе и на территории Украины, хотя Россия тоже не является участником МУС. Но МУС не может осудить российское руководство за преступление агрессии. Поправки, вступившие в силу в 2012 году, ограничивают преследование за преступление агрессии только государствами — членами МУС. Теоретически дело может быть передано МУС Советом Безопасности ООН, но, учитывая право вето РФ, это нереализуемо.

МУС не подменяет национальные суды, а рассматривает дела, только если государство не желает или не способно вести расследование и добиться уголовного преследования международных преступников должным образом. Россия — именно такая страна. В правовом же государстве процедура основана на том, что оно само должно наказывать своих преступников. Например, когда стало известно о пытках и издевательствах над заключенными тюрьмы Абу-Грейб в Ираке группой американских солдат, именно по решению американских судов 12 военнослужащих Вооруженных сил США были признаны виновными и получили тюремные сроки — во вмешательстве Международного уголовного суда не было необходимости.

Благодаря принципу универсальной юрисдикции в отношении международных преступлений такие дела могут рассматриваться даже судами стран, которые не участвуют в конфликте. Польша, Германия, Литва, Испания и другие страны уже начали расследования или заявили о подобных намерениях. Это важно, потому что многие доказательства предоставляются сегодня украинскими беженцами в странах Европы. Что касается Украины, то на 13 февраля 2024 года Офис генпрокурора Украины зарегистрировал 121 669 военных преступлений. Это число каждый день растет, а вся информация публикуется на официальном сайте.

Что творится на оккупированных территориях, остается только догадываться, но цифру можно умножать на два-три. Одни только массовые захоронения под Мариуполем, которые видны со спутников, говорят о многом. Учитывая размер российской группировки, можно предполагать, что практически каждый российский военный на всех уровнях — солдаты и сержанты, младшие и старшие офицеры, генералы, верховный главнокомандующий (срочники, мобилизованные, кадровые) — индивидуально или в составе своего подразделения совершали военные преступления. Понятно, что для привлечения к ответственности такого числа людей будет необходимо задействовать все возможные правоохранительные механизмы, как национальные, так и международные, которые должны будут работать в тесном взаимодействии и координировать свои усилия.

Если просмотреть список военных преступлений, например, в статье 8-й Статута Международного уголовного суда, мы увидим, что не существует такого военного преступления, которое бы массово не совершали российские оккупанты, начиная от преднамеренных убийств гражданских лиц и военнопленных, изнасилований и воровства унитазов и собачьих будок и заканчивая умышленным уничтожением гражданской инфраструктуры и похищением детей в рамках государственной политики (за что, к слову, Международный уголовный суд уже выписал ордер на арест президента России Путина и уполномоченной по правам ребенка Марии Львовой-Беловой).

Почему для первого ордера был выбран именно этот состав преступления? Дело в том, что вина международных преступников (как и обычных) должна быть доказана в суде, а это непросто, учитывая сложность сбора доказательств в условиях войны. Поэтому был выбран наиболее доказуемый состав преступления — с учетом публичных заявлений и российских законов, облегчающих усыновление похищенных украинских детей. Но и здесь будут открываться новые уголовные дела, вполне вероятна и переклассификация, а значит, новые ордера. Например, похищение детей может быть переквалифицировано в преступление против человечности и даже в геноцид.

Зачем нужен отдельный международный трибунал

Идея отдельного международного трибунала по преступлению российской агрессии в Украине выдвигается потому, что, как уже было упомянуто, в МУС по этому преступлению есть ограничения, но именно агрессия — «мать» всех остальных преступлений. Именно за преступление агрессии должны привлекать к ответственности высшее военно-политическое руководство страны, как это было после Второй мировой войны в ходе Нюрнбергского и Токийского трибуналов. Причем речь не только о России, но и о Беларуси, так как одна из форм агрессии — по определению ООН — «действие государства, позволяющего, чтобы его территория, которую оно предоставило в распоряжение другого государства, использовалась этим другим государством для совершения акта агрессии против третьего государства». Наступление на Киев шло именно через Беларусь, не говоря уже об обстрелах украинской территории и работе российской авиации.

В какой форме подобный трибунал можно создать? Специальные международные трибуналы по бывшей Югославии и Руанде были созданы на основе резолюций Совета Безопасности ООН, но в случае с Украиной это невозможно из-за российского права вето. Об этом говорит и неудавшаяся попытка Совбеза ООН создать трибунал по сбитому Boeing MH17, заветированная РФ. Дело MH17 пришлось рассматривать в национальном суде Нидерландов.

Более реалистично выглядит создание трибунала посредством договора, подписанного ООН и Украиной по поручению Генеральной Ассамблеи ООН и Генерального секретаря ООН, или многостороннего договора между Украиной и другими государствами, который мог бы быть поддержан ООН. Важно отметить, что такой суд не будет конкурентом, принижающим роль МУС, а будет его дополнять. МУС, как и национальные суды, может заниматься российскими преступлениями в Украине, совершенными на более низком уровне, параллельно с международным трибуналом и координируя с ним свою деятельность.

Большинство людей сразу вспомнят Нюрнбергский трибунал для главных нацистских преступников после Второй мировой войны, но стоит отметить, что параллельно с ним проходили многочисленные процессы над нацистскими преступниками и в национальных судах (Освенцимские процессы, Рижский процесс, процесс Эйхмана и другие).

Идея создания отдельного ad hoc (создаваемого по специальному случаю) трибунала за преступление российской агрессии против Украины впервые появилась в открытом обращении видных политиков (в том числе бывших премьер-министров Великобритании Гордона Брауна и Джона Мейджора), ученых и общественных деятелей и в резолюции парламента Эстонии, в которой действия россиян были названы геноцидом украинской нации. Со временем идея нашла поддержку в коммюнике международной конференции в Вильнюсе, в резолюциях ПАСЕ и Европарламента и других организаций. В Гааге открылся Международный центр по судебному преследованию преступлений агрессии против Украины.

Идет работа над проектом договора о таком трибунале и его уставом. Важно отметить, что если поначалу идея создания подобного трибунала считалась идеалистической, то на сегодня уже существует коалиция примерно из 40 стран, поддерживающих эту идею, к ним присоединяются другие государства. Юридические вопросы могут обсуждаться сколько угодно, но главное — наличие политической воли мировых лидеров.

Еще один вариант — гибридный (смешанный) суд, такой как смешанные суды по Косово (2000), Специальный суд по Сьерра-Леоне (2002), чрезвычайные палаты в судах Камбоджи (2004) или Специальный суд по Ливану (2009). Гибридный характер означает, что международные судьи вместе с национальными участвуют в работе национальных судов. Тем не менее гибридный трибунал может столкнуться с серьезными проблемами, особенно в отношении иммунитета. Преступление агрессии считается преступлением руководства, следовательно, иммунитеты глав государств или высокопоставленных чиновников в конечном итоге подорвут эффективность судебного преследования. Этой проблемы не существует в международных трибуналах, так как там подобные иммунитеты не действуют, а в отношении гибридных трибуналов по этому вопросу существуют разные точки зрения.

Кроме того, в Конституции Украины содержится положение, запрещающее создавать чрезвычайные или специальные суды, которое не может быть изменено до тех пор, пока действует военное положение, а гибридный трибунал теоретически подпадает под это определение. Поэтому, на мой взгляд, идея создания международного трибунала предпочтительнее. Идею международного трибунала поддерживает и руководство Украины. Однако в Брюсселе и странах G7 склоняются к тому, что наиболее реалистичной перспективой привлечения к ответственности виновных в преступлении агрессии против Украины будет именно гибридный трибунал, что может повлечь за собой вышеуказанные проблемы.

Еще одним неприятным фактором является то, что прокурор МУС Карим Хан пытается торпедировать любые усилия по созданию международного или гибридного трибунала, считая, что это подорвет авторитет МУС, при этом не предлагая работающей альтернативы. Сам МУС был создан потому, что создание ad hoc трибуналов — задача сложная с юридической, политической, финансовой и технической точки зрения, и постоянно действующий орган международного правосудия позволил бы отказаться от создания таких трибуналов. Но пока юрисдикция МУС в отношении преступления агрессии ограничена, точка зрения прокурора Хана, на мой взгляд, необоснованна и играет на руку Путину и его окружению. Тем более что, как я упоминал ранее, количество совершенных в Украине преступлений настолько велико, что работы хватит всем и ни о какой конкуренции не должно быть и речи.

Почему и как судят высшее руководство

Исторически первыми трибуналами над высшим руководством государств в истории были уже упомянутые Нюрнбергский и Токийский трибуналы (официальные названия — Международный военный трибунал в Нюрнберге и Международный военный трибунал для Дальнего Востока), созданные после окончания Второй мировой войны для привлечения к ответственности высшего военно-политического руководства нацистской Германии и милитаристской Японии соответственно. Несмотря на то что эти трибуналы критиковались — прежде всего за то, что были «трибуналами победителей», которые рассматривали дела только представителей проигравшей стороны, — они сыграли огромную роль не только в непосредственном наказании преступников, но и в формировании фундаментальных принципов современного международного уголовного права.

Так называемые Нюрнбергские принципы были сформулированы Комиссией международного права в 1950 году по поручению Генеральной Ассамблеи ООН. При этом комиссия не занималась их разработкой, а лишь обобщила деятельность Нюрнбергского военного трибунала и сформулировала семь принципов, нашедших выражение в его решении. И хотя эти принципы изначально не являлись юридически обязательными, сегодня многие ученые рассматривают их как нормы международного обычного права, которые являются обязательными для всех стран.

Более того, некоторые принципы впоследствии вошли в текст юридически обязательных документов. Например, принцип третий — «То обстоятельство, что какое-либо лицо, совершившее действие, признаваемое, согласно международному праву, преступлением, действовало в качестве главы государства или ответственного должностного лица правительства, не освобождает такое лицо от ответственности по международному праву» — нашел свое воплощение в Статуте МУС (ст. 27).

Этот принцип был подтвержден и успешной практикой международных трибуналов по бывшей Югославии и Руанде, которые привлекли к ответственности представителей высшего военно-политического руководства этих стран. Судьбы первого президента Сербии Слободана Милошевича (умер в тюремной камере в Гааге в ожидании приговора), первого президента самопровозглашенной Республики Сербской Радована Караджича и главнокомандующего войсками этого псевдогосударства Ратко Младича (в обоих случаях — пожизненное заключение за военные преступления, преступления против человечности и геноцид) хорошо известны даже людям, далеким от юриспруденции.

Менее известен тот факт, что международный трибунал по бывшей Югославии в период с 1997 по 2004 год предъявил обвинения 161 лицу, многие из которых были осуждены. Трибунал по Руанде, в свою очередь, предъявил обвинения 96 лицам, включая премьер-министра Руанды Жана Камбанду, который был приговорен к пожизненному заключению за геноцид народа тутси во время своего пребывания у власти. Это важно, так как при выборе между международным и гибридным трибуналом вопрос иммунитета высших должностных лиц может стать ключевым.

Справедливости ради надо отметить, что были примеры, когда подобные приговоры выносили и гибридные трибуналы. Так, например, Специальный суд по Сьерра-Леоне приговорил президента Либерии Чарльза Тейлора к 50 годам заключения за военные преступления и преступления против человечности, что с учетом его возраста стало пожизненным заключением.

Важно и то, что Нюрнбергский и Токийский трибуналы были единственными в истории, которые привлекали к ответственности в том числе именно за преступления против мира (преступления агрессии). Все остальные ad hoc международные и гибридные трибуналы имели юрисдикцию только в отношении остальных трех международных преступлений, а МУС имеет такую юрисдикцию только в теории. Рассмотрение этого вопроса гибридным трибуналом не исключено, но всегда лучше, когда в кармане есть исторический прецедент.

Если преступление агрессии является преступлением военно-политического руководства государства, то возникает вопрос: кого, помимо Путина и Лукашенко, необходимо судить в России и Беларуси за это преступление. На мой взгляд, в первую очередь это члены Совета безопасности РФ, которые принимали решение о признании псевдореспублик ЛДНР (на самом деле оккупационных администраций), а по сути — о начале полномасштабного вторжения; депутаты обеих палат Федерального собрания, которые голосовали за войну как в 2014-м, так и в 2022 году; члены правительства, высшее руководство армии и спецслужб, топ-пропагандисты, а также олигархи из ближайшего окружения Путина.

Несмотря на то что создание международного трибунала может быть сложным и длительным процессом, надо помнить: Конвенция 1968 года предусматривает, что срок давности на международные преступления не распространяется. Это является и косвенным ответом на вопрос, как практически достать Путина, если приговор ему будет вынесен in absentia (заочно), и такая возможность может быть прописана в статуте ad hoc трибунала. Во-первых, Путин не сможет выехать ни в одну страну, которая поддержала создание трибунала, так как сразу будет арестован, а во-вторых — ситуация в современном мире меняется очень быстро, и то, что является невозможным сегодня, станет возможным завтра.

Более того, ситуация может сложиться так, что сдача в Гаагу будет для Путина единственной альтернативой, чтобы не оказаться в руках «благодарного народа» и не повторить тем самым незавидную судьбу Муаммара Каддафи.

=====

Более подробно вопросы создания трибунала были рассмотрены в научной статье, опубликованной в декабре 2023 года.