Мнения
В Ингушетии уже неделю продолжаются протесты из-за соглашения о чечено-ингушской границе. Парламент республики сначала ратифицировал документ, но жителям удалось добиться отмены результатов голосования. В среду внеочередное заседание Народного Собрания Ингушетии не состоялось из-за неявки депутатов. Директор Центра анализа и профилактики конфликтов, эксперт по Северному Кавказу Екатерина Сокирянская рассказывает, что происходит вокруг договора о границе Чечни и Ингушетии.
Как все начиналось
На кухне шипит чайник, режут говяжью колбасу, белый сыр и ставят на стол сладости. Как и везде в России, в офисах местных активистов кухня — излюбленное место для важных разговоров. Мой собеседник — один из инициаторов акций протеста, молодой, образованный и очень вовлеченный в общественную жизнь своей республики. Он рассказывает как все начиналось:
«В конце августа в Сунженском районе депутат местного совета обнаружил шестикилометровую дорогу, которую чеченские рабочие под охраной чеченских силовиков вели вглубь ингушской территории. Организация «Опора Ингушетии» сделала заявление, требуя разъяснений от властей. Мы, молодежь, активисты, тоже потребовали от власти ответа. Я лично писал представителям власти, мы подходили к руководителям республики. Один нам сказал: «Это не ваше дело, старшие в курсе, они разберутся».
Однако сегодняшнюю ингушскую молодежь ответ «старшие разберутся» не устраивает. Ингушское общество давно изменилось. И если старшие живут традиционными иерархиями, то современная, образованная молодежь хочет гражданского участия. Несмотря на особую почетную роль, которую последующий протест отвел старикам, организация, логистика и информационное сопровождение митингов осуществляется молодыми ребятами и мужчинами среднего возраста около 40.
Больше всего жителей Ингушетии возмутила секретность . «Как будто бы нас тут нет», «они ни с кем не посчитались», «за нашей спиной» — вот так люди формулировали свое возмущение. Молчание породило много версий и страхов. В день подписания договора молодежь двинулась в сторону республиканской столицы — потребовать ответа от власти: «Мне стыдно было сидеть дома. Кусок твоей родины отдают, а чиновники продали свой народ, они молчат. Мы просто хотели от власти ответа: что они там подписывают??!». В первый день вышли несколько десятков молодых мужчин: «В первый день пацаны одни вышли. Честь и хвала этим пацанам».
Представители власти с молодежью общаться не стали. Дорогу в Магас им преградил ОМОН. При любой провокации крайнее напряжение могло разрядиться насилием. «Они попробовали сделать угрожающие движения, но кто-то крикнул «Давай, стреляй!», и вдруг один захлопал глазами под маской и убежал. У многих на глазах были слезы, они говорили: «Мы с вами», — рассказывает мой собеседник.
После подписания договора руководство республики начало разъяснительную работу. Юнус-Бек Евкуров провел несколько встреч с блогерами и общественностью, пытался объяснить, почему, по его мнению, Ингушетия только выиграла от проведения границы. Он также объяснил, почему народ не был уведомлен, говорил, что сам не знал, в каком окончательном виде документ будет подписан. Мне удалось побывать на одной из таких встреч: глава республики утверждал, что обмен территориями будет «метр на метр», ингушские села в Чечню не передаются, и 16 из 19 нефтяных скважин остаются за Ингушетией.
Но протестующие этим утверждениям не поверили. Они говорят, что отторгнуто гораздо больше и однозначно непропорционально. В последующих выступлениях Евкуров стал несколько сдавать позиции «метр на метр» и говорить о том, что в 2009 году года Чечня и Ингушетия принимали законы о местном самоуправлении, ингушская сторона по ошибке описала часть чеченской территории, из-за которой сегодня и разгораются страсти. «Мало ли что чеченская сторона не учла ее, забыли, надо было тогда спросить, уточнить, ведь была установка по устоявшейся границе...мы сегодня исправили эту ошибку», — заявил он ингушскому телевидению. Невнятные объяснения лишь усилили недоверие. Сейчас протестующие требуют пересмотра вопроса с учетом волеизъявления жителей республики.
Составить независимое мнение о территориальном обмене очень непросто. Называется очень разная площадь отторгнутых территорий , в поддержку своих позиций активисты приводят карты разных лет и множество исторических документов. Сам законопроект, который предъявили общественности, малопонятен. Короткий текст соглашения, а в приложении — длинная таблица с географическими координатами новых границ. Крайне не хватает наглядного, четкого и честного объяснения кому что отошло.
На фоне ингушской активности особенно заметно молчание Чечни. В соцсетях зарубежные чеченцы ссорятся с ингушами, но в самой республике тихо. Это отнюдь не значит, что чеченцы довольны договором и тем, что происходит в Магасе. Просто в Чечне гражданский активизм давно и прочно закатан под асфальт. Узнать, что люди думают, можно по личным контактам. Часть моих друзей-чеченцев сильно обижена и считает митинг в Магасе чеченофобским. Но лидеры протестующих поясняют: «У нас претензии к Евкурову, к нашей власти. Ингушские чиновники это творят, и мы спрашиваем с них. Поверьте, чеченцы и ингуши договорятся без этих чиновников. Они нам самый близкий народ».
Граница нужна давно. Но почему сейчас?
Чечня и Ингушетия — единственные регионы России, между которыми де-юре нет административной границы. В 1991 году чеченские районы ЧИАССР заявили о независимости, а ингушские районы остались в составе России. В 1992 году была создана Республика Ингушетия, но граница так и не была проведена.
В 1993 году первый президент Ингушетии Руслан Аушев подписал соглашение с Джохаром Дудаевым. И с той и с другой стороны к этому договору были претензии. Дело в том, что в приграничных районах живут орстхойцы, это вайнахское общество, сохранившее отдельную идентичность, их язык — смесь ингушского и чеченского диалектов. В советское время часть из них в паспортах указывала себя ингушами, часть — чеченцами. Из-за земель этих обществ и идет спор между братскими народами. Но тогда удалось избежать конфликта, а реальной границы установлено не было.
В 1990-х федеральный центр договор с лидером сепаратисткой республики не признал, и впоследствии дело о демаркации границы до конца не довел: Чечня была де-факто независимой, пережила две войны. В 2003 году второй президент Ингушетии Мурат Зязиков и Ахмат Кадыров подписали протокол, который по сути закрепил устоявшуюся границу, обозначенную Аушевым и Дудаевым.
И вот по прошествии 26 лет проходит размежевание, скорее всего, под жестким давлением со стороны Рамзана Кадырова. Многие в Ингушетии считают, что подписание соглашения было предвыборным условием для утверждения Юнус-Бека Евкурова на третий срок. Местные эксперты предполагают, что Кремль не знал всех деталей соглашения и только сейчас вникает в суть вопроса. Но зачем Рамзану граница?
Глава Чечни — молодой, амбициозный и экспансивный лидер, привыкший добиваться почти всего, что захочет. Ему нужен карьерный рост, но в силу специфики своей биографии Рамзан, похоже, достиг потолка. Кремль создает ему возможности для самореализации: позволяет примерить роль дипломата на Ближнем Востоке, чиновника федерального значения, лидера мусульман. Но и на Кавказе Кадырову хочется выйти за пределы отведенного ему пространства, которое он уже давно и полностью контролирует. Рамзан не раз пытался расширить свое влияние на соседнюю Ингушетию и приграничный Дагестан, где проживают чеченцы-аккинцы.
Кадырову хочется выйти за пределы отведенного ему пространства, которое он уже давно и полностью контролирует
Первые претензии на часть ингушских районов Кадыров выдвинул в 2005 году. В 2013 году чеченским парламентом даже был принят местный закон, по которому муниципальные выборы должны были пройти в ингушских Сунженском и Малгобекском районах как в составе Чеченской республики. В последние годы стычки на границе происходили неоднократно.
И Кадыров, и федеральные власти были бы не против восстановить Чечено-Ингушетию, высокие чиновники в Грозном даже артикулировали это публично. Для федерального центра объединение было бы выгодно. Во-первых, страх чеченского сепаратизма сидит у них в подкорке, а если республика снова станет «двойной», как, например, Кабардино-Балкария, будет запущен процесс конкуренции между национальными элитами и самими народами, республика замкнется на внутреннюю борьбу, а федеральный центр станет арбитром. А во-вторых, «укрупнение» регионов в стране давно в тренде.
Однако ингуши ни за что не хотят потерять свою республиканскую государственность, они ощущают себя отдельным народом, несмотря, а, может быть, как раз по причине своего очень близкого этнического родства с чеченцами. Говоря прямо: ингуши не хотят раствориться в Чечне. Своя республика — это абсолютная, непреходящая ценность, которая объединяет всех ингушей, независимо от взглядов и социального положения.
Не менее важным в ингушском самосознании является «фактор Пригородного района». Эту территорию, граничащую с Назрановским районом республики, ингуши считают колыбелью своего этноса и историческими землями. В 1944 году, после сталинской депортации ингушей, район был передан Северной Осетии, а осетин и русских жителей республики заселили в еще теплые ингушские дома. После возвращения ингушей из ссылки дома им не вернули, а район остался в составе Северной Осетии. В 1991 году закон о репрессированных народах пообещал ингушам «территориальную реабилитацию», в 1992 году между осетинами и ингушами произошла короткая война за Пригородный район, ингуши были изгнаны из соседней республики, и, несмотря на то, что за годы после конфликта часть смогла вернуться в свои села, ингуши до сих пор ощущают себя в Осетии гражданами второго сорта.
История репрессий и передела границ в пользу соседей, страх потерять республику и сильная национальная идентичность — вот совокупность факторов, которые привели к сегодняшнему беспрецедентному акту протеста, объединившему граждан, часть элит и даже силовиков, которые отказались разгонять протестующих. Другого такого примера в России при Путине пока не было.
Шестой день митингов: результаты и перспективы
Сегодня митингу в Магасе шестой день. Он безукоризненно организован: чистота, порядок, подчеркнуто мирный характер требований. В первые дни казалось, что протестующих вот-вот разгонит ОМОН, но этого не случилось. Во-первых, по имеющейся информации, местные силовики не пропустили коллег из соседних регионов. Во-вторых, на сторону протестующих перешла часть элит: депутаты республиканского парламента и Конституционный суд. Часть депутатов заявила о фальсификации голосования по закону о границе. Ставки для сторонников силового варианта решения проблемы значительно выросли.
В выходные в Ингушетию прибыл ее первый президент Руслан Аушев. Аушев пользуется большой поддержкой среди ингушей и уважением среди чеченцев, он умеет разговаривать с властью и имеет опыт принятия непопулярных решений, связанных с территориальными вопросами. Когда-то именно Аушев отказался от ингушских претензий к Северной Осетии, но предварительно провел сложные согласования с общественностью. Присутствие в республике Аушева — дополнительный сдерживающий фактор. Наличие популярного лидера, потенциально способного объединить и возглавить людей, должно заставить сторонников жесткого разгона все взвесить дважды.
9 октября поступила информация, что в столицу Ингушетии прибыл и второй президент республики — Мурат Зязиков. До этого его министр внутренних дел Медов обратился к протестующим со словами поддержки. Зязиков в период заката своего правления был фигурой крайне непопулярной в республике, его отставки также добивались многотысячные митинги. Однако после отставки и отъезда в Москву клан Зязикова не терял надежды вернуться к власти. Видимо, позиции Юнус-Бека Евкурова, чьей отставки сегодня требуют на митинге, ослабли, и борьба потенциальных претендентов за его кресло заметно активизировалась.
Силовой вариант решения вопроса по-прежнему нельзя исключать, хотя скорее всего, его все же не будет. Назначено повторное парламентское голосование по закону, делегацию от митингующих принял полпред Матовников, а сам митинг был официально согласован с властями.
Как руководство страны выйдет из сложившейся ситуации — пока непонятно. Наверное, самым разумным было бы отложить принятие закона и провести дальнейшие согласования. Но ясно одно — ингуши показали, что готовы отстаивать свою республику. Вопрос земли и защиты своей идентичности способен мобилизовать людей и объединить поляризированные ранее слои общества.
А еще события в Ингушетии выявили, что фрустрации на Северном Кавказе достигают точки кипения. Проблемы безработицы, коррупции, неподотчетности власти, окончательно свернутого федерализма актуальны здесь как нигде в России. Существующая система управления должна быть реформирована, иначе новых витков конфронтации и эскалации старых проблем избежать будет трудно.