Пулеметы вместо Patriot, памятники в чехлах и переход на украинский язык — как живет Харьков на передовой

«Туман» вместо «Пэтриотов»

У харьковского гипермаркета «Эпицентр», уничтоженного российской ракетой в мае 2024 года, до сих пор пахнет гарью. На пустой автостоянке у гипермаркета огромными буквами — их приходится читать, шагая от одной до другой, — написано God saves our souls, Patriot saves our lives. Под надписью — схематический, словно детский, рисунок этого самого Patriot, зенитного ракетного комплекса, способного перехватывать баллистические ракеты, которыми россияне буквально засыпают Харьков.

Украине передали около десятка таких комплексов, но до Харькова они так и не доехали. Городу пока не дают эти американские зенитки, опасаясь за их сохранность. От «Эпицентра» до российской границы — километров 40. Ракета преодолевает это расстояние даже не за секунды — за доли секунд.

Если один из постоянно кружащих над городом российских разведывательных беспилотников засечет Patriot, то спасти пусковую установку от «Искандера» будет практически нереально. Потому Харьков и не прикрыт современными ПВО, вместо них тут действуют расчеты старых советских ЗРК, мобильные группы на пикапах с пулеметами, которые перехватывают дроны-камикадзе, и система глушения GPS «Туман».

Последнюю включают каждый раз, когда радары засекают подъем в воздух российских самолетов, способных нести корректируемые авиабомбы (КАБ). Происходит это раз десять на дню. Бывает, что и чаще. «Туман» создает помехи для GPS, из-за чего у таксистов глючат навигаторы, приезжие не могут найти дорогу до нужной точки, а российские бомбы отклоняются от заложенного в них курса и не всегда попадают туда, куда отправляют их летчики оккупационных ВВС.

Но от ракет «Туман» не спасает вообще. И обгорелые руины «Эпицентра» наглядно это подтверждают. Фасад гипермакета, хотя и сильно пострадал, но устоял, не рухнул. Даже вывеска с названием уцелела. Сейчас на ней висят украинские флаги. А вот внутри — настоящий хаос из обгорелых металлоконструкций, рухнувших листов крыши, разбросанных взрывной волной разбитых в щепки товаров. Удивительно, но кое-где еще сохранились уже выцветшие на беспощадном в этом году солнце ценники.

У входа в гипермаркет харьковчане устроили импровизированный мемориал: прикрепили к фонарному столбу фотографии погибших в результате массовой атаки работников и посетителей магазина, принесли туда лампадки и гору плюшевых игрушек. Иногда игрушки разбрасывают по парковке порывы ветра, но их каждый раз подбирает и относит назад к мемориалу охранник «Эпицентра» — тучный мужчина лет 60. Он охраняет не магазин, там вообще уже нечего красть — всё или было уничтожено взрывом, или сгорело в вызванном ракетным ударом пожаре. Он следит за тем, чтобы зеваки не залезли внутрь.

«Ты снимай тут что хочешь, главное, за ленточку не заходи, за ней уже опасно, — охранник показывает на бело-красную ленту, натянутую вдоль фасада. — Там уже может что-то и на голову упасть».

Охранник, как, наверное, и большинство харьковчан его поколения, говорит по-русски. Молодежь студенческого и старшего школьного возраста всё чаще использует украинский. В 80-е всё было наоборот: старшие люди были украиноязычными, люди помоложе говорили почти исключительно по-русски.

«Я 50 лет говорила на этом языке, но после того, что русские сделали с нашим Харьковом, мечтаю его забыть»

Вообще пространство русского языка в Харькове заметно сужается. Еще несколько лет назад большинство рекламных вывесок были на русском, а в метро даже после захвата россиянами Крыма и начатой ими же войны на Донбассе остановки объявлялись на двух языках: украинском и русском. Сейчас же харьковский метрополитен стал едва ли не примером дерусификации. Только в этом году поменяли свои связанные с бывшей имперской метрополией названия сразу три станции. «Героев труда» стала «Салтовской», «Пушкинская» — «Ярослава Мудрого», «Южный вокзал» — «Вокзальной», ну потому что это в имперские и советские времена вокзал был такими себе воротами на юг, в независимой же Украине Харьков — один из самых северных городов.

Уличная реклама тоже украинизируется. Где-то старые вывески уже поменяли на обновленные, сделанные на государственном языке, а где-то — маркером и кисточкой выправляют старые, меняя русскую «ы» на украинскую «и», а русскую «и» на і.

«Я 50 лет говорила на этом языке, но после того, что русские сделали с нашим Харьковом, мечтаю его забыть, — на не очень гладком украинском говорит продавщица Елена из небольшого продуктового магазина недалеко от центральной Сумской улицы города. — Живого места от города не оставили, бомбят и бомбят».

В Харькове на каждом шагу следы обстрелов — кратеры от прилетов мин и снарядов на асфальте, разрушенные ракетами исторические здания, продырявленные осколками стены. Городские службы ежедневно собирают в кучу обломки строений, в которые прилетела ракета или дрон-камикадзе, чтобы потом грузовиками вывезти их на свалку. Идешь по улице, видишь такую кучу и понимаешь — несколько часов назад в каком-то из ближайших дворов случилась трагедия: кто-то погиб или был ранен, кто-то лишился своего дома.

«ЛГБТ-люди, так же как и остальные украинцы, — патриоты»

От российских бомб и ракет страдают церкви (в том числе и Московского патриархата), музеи и библиотеки.

Один из прилетов повредил и без того аварийное здание харьковской караимской кенасы. Вероятно, та же ракета, что целила в караимов, на некоторое время оставила без штаб-квартиры Kharkiv Pride — организацию, которая занимается защитой прав ЛГБТ-людей. Во время обстрела харьковского Подола была повреждена канализация, и подвальное помещение, в котором базировался Kharkiv Pride, оказалось подтоплено.

Активисты организации долго искали замену старой штаб-квартире (в Kharkiv Pride говорят, что городские власти не мешали этим поискам, но и никак не помогли), в итоге купили довольно большой полуподвал в историческом центре города, где в начале сентября провели очередной прайд. Его попытались было сорвать местные ультраправые, но всю улицу, на которой расположена новая штаб-квартира, патрулировали десятки полицейских, и у протестующих ничего не вышло.

К слову, одна из главных претензий ультраправых к ЛГБТ-сообществу — это якобы неучастие ЛГБТ-людей в войне против российских оккупантов и чуть ли не пособничество им. Но в штабе Kharkiv Pride уверяют, что это ложь и гомофобная пропаганда.

«ЛГБТ-люди, так же как и остальные украинцы, шли добровольцами в первые дни войны, их точно так же призывают в армию, как и всех остальных. Мы — те, кто не в армии, — донатим, волонтерим, покупаем машины и дроны, плетем маскировочные сетки. Мы любим Украину, мы патриоты», — объясняет на чистом литературном украинском одна из активисток Kharkiv Pride — Мария (имя изменено).

Речь Марии прерывает очередная тревога — в Белгородской области опять взлетел бомбардировщик, а значит, на Харьков или на его пригороды скоро будут падать КАБы.

«Уходим в дальнее помещение, подальше от входа и окон, — отдает распоряжения девушка с короткой стрижкой в вышиванке, узор на которой выполнен в традиционных для ЛГБТ-сообщества цветах радуги. — Безопасность прежде всего».

Участники прайда бросают все свои дела — торговлю сувенирами, рисование на стене смешных рожиц, обсуждение новостей, фотографирование в уголке с надписью «Зона женитьбы», плетение маскировочной сетки — и бегут в дальнее помещение. На месте остаются только пара десятков слушателей мастер-класса по тактической медицине. Молодая татуированная преподавательница, не отвлекаясь на вой сирены, продолжает рассказывать об отличиях венозного кровотечения от артериального и на себе показывает где необходимо закреплять останавливающие кровотечение турникеты.

Тревога продолжается всего несколько минут. Похоже, оккупанты отбомбились по тем районам Харьковской области, которые ближе к границе с Россией. Но Харькову в тот день тоже достается. В разных районах города падают российские бомбы, в нескольких домах частично обрушиваются стены и вылетают стекла. Вообще, найти дом, в котором были бы целы все окна — задача почти нерешаемая.

Проще, наверное, найти десяток домов, в которых не осталось вообще ни одного окна. И в центре, и в спальных районах целые кварталы зданий стоят с забитыми фанерой оконными рамами и некогда остекленными фасадами. Некоторые из этих фанерок разрисованы патриотическими рисунками, но большинство — это просто желтые листы, занявшие места выбитых взрывной волной или осколками окон.

Несмотря на постоянные обстрелы, в городе работают рестораны и кафе, открыты торговые центры и рынки. Даже зоопарк продолжает работать, причем, совершенно бесплатно. И посетители, которых довольно много, и обитатели зоопарка уже никак не реагируют ни на постоянно воющие сирены, ни на взрывы, звуки которых время от времени долетают сюда.

Памятники (империалистической) культуры

В 15 минутах пешей прогулки от зоопарка расположен один из самых противоречивых харьковских монументов. Он посвящен памяти местных воинов-интернационалистов, погибших на бесчисленных войнах, которые вел СССР далеко от своих границ. Еще год назад, помимо обычных на таких памятниках упоминаний о тех, кто погиб в Афганистане, Анголе и Мозамбике, тут была и плита с фамилиями харьковчан-красноармейцев, погибших в 1939 году в западной Украине. То есть, тех, кто фактически начинал в союзе с нацистами Вторую мировую, да еще и воевал, в том числе против своих же братьев-украинцев из Львова и Тернополя.

Сейчас этой плиты уже нет. Ее демонтировали, причем без особой огласки. Как незадолго до этого демонтировали бюст Пушкина. При этом в городе хватает противоречивых памятников, которые власти не сносят. Так, вызвавший в свое время немало протестов среди патриотичных харьковчан памятник мифическому (если не сказать «сказочному») основателю города казаку Харько работы Зураба Церетели до сих пор стоит на своем месте, да еще и защищен от российских ракет и бомб мешками с песком и досками не хуже, чем главный монумент Харькова — памятник Тарасу Шевченко на Сумской.

На площади у исторического музея еще год назад британский танк Mark V времен Первой мировой тоже стоял укрытый мешками, рядом с не защищенным ничем советским Т-34. Сейчас мешков нет уже и на британце.

Но самая заметная метаморфоза произошла с Аллеей славы участников кинофестиваля «Харьковская сирень», который проводился с 2009 по 2013 год. Каждому звездному участнику фестиваля полагалась своя памятка — металлическая табличка со слепком руки, именем и фамилией актера или режиссера. Эти таблички на специальных подставках устанавливали вдоль одной из аллей центрального городского парка.

Среди тех, кто был отмечен таким образом, оказалось немало россиян, выступивших с заявлениями в поддержку оккупации Крыма, одобривших захват Донецка и Луганска, поддержавших полномасштабное вторжение оккупационной армии в Украину или незаконно посетивших оккупированные украинские территории. Посвященные этим людям таблички не снесли, на них просто натянули чехлы из белой толстой ткани.

На некоторых из табличек надписи проступают через плотно прилегающую ткань. И если приглядеться, можно прочитать имена тех, кого хотели спрятать. Вот композитор Максим Дунаевский — любитель отдыха в оккупированном Крыму. А вот уроженец Черниговщины и выпускник Харьковского театрального института Алексей Петренко, который с 2014-го и до своей смерти в Москве в 2017 году так прилюдно и не смог ни разу объяснить свое отношение к войне, развязанной Россией против его родной Украины.

Толстым непрозрачным материалом затянуты и надписи на памятнике ученому Василию Каразину, который установлен рядом с основанным им Харьковским университетом. От глаз прохожих спрятаны две таблички на разных гранях постамента памятника с цитатами умершего в середине XIX века ученого, в которых он прославляет Россию и говорит о необходимости трудиться ради ее блага.

По нынешним временам это не просто неуместные, а по-настоящему кощунственные слова — напротив университета расположено здание Харьковской областной администрации, в котором одним ракетным ударом 1 марта 2022 года было убито 44 человека. За частично разрушенным зданием администрации расположено еще несколько серьезно пострадавших жилых домов и офисных строений.

Среди них и старый многоквартирный дом, в подвале которого располагался знаменитый едва ли не на всю страну паб «Старый Хэм». Ни от паба, ни от стоявшего рядом с ним памятника Эрнесту Хемингуэю, ни от висевших внутри портретов писателей, среди которых был и Сергей Довлатов, ничего не осталось. Ракета упала на дом сверху, проломив несколько этажей и взорвавшись в подвале. Через сделанную ею дыру в фасаде видны квартиры харьковчан. В них всё еще стоит мебель, а на стенах можно даже увидеть тарелочки с видами заграничных курортов, которые привезли из туристических поездок хозяева уничтоженных квартир.

Другие признаки войны

Руины, постоянные обстрелы и зачехленные памятники — не единственные признаки войны, заметные в Харькове. Харьков вызывающе малолюден. В метро, несмотря на то, что проезд там, как и во всём остальном муниципальном транспорте, сделали бесплатным на время войны, почти не бывает толчеи. Поезда ходят с непривычно долгими интервалами — по 10 минут в будние дни и по 20 — в выходные.

Школы и университеты стоят пустые. Всё образование — или удаленно, через Zoom, или в подземных оборудованных мэрией классах. Заторы на дорогах если и случаются, то только из-за масштабных аварий. А они, к сожалению, часты — в городе всё еще стоят бетонные баррикады на некоторых дорогах, которые почти не видны в темноте. И до сих пор действует обязательная светомаскировка. Даже центральные улицы и площади не освещаются уличными фонарями (исключение было сделано лишь на День города, 23 августа этого года, когда ночью в Харькове горело всё освещение), и неопытные или плохо знающие дорогу водители постоянно бьются о преграды, надолго перекрывая целые полосы.

Но несмотря на обстрелы, разрушения, постоянную опасность погибнуть под очередным завалом, спровоцированным российской ракетой, и значительный отток горожан, Харьков держится. Долгое время называемый российскими пропагандистами «русским городом», Харьков сейчас демонстрирует неукротимое желание никогда на самом деле не стать русским городом.

Бесконечные заборы харьковских промзон, через которые медленно ползет поезд в сторону Полтавы, когда-то были покрыты граффити с логотипами футбольных команд и популярных музыкальных групп. Сейчас же на этих стенах почти сплошь — эмблемы армейских бригад, портреты погибших защитников Украины и виды горящего Кремля. Когда поезд останавливается, чтобы пропустить товарняк, идущий в сторону Краматорска и Константиновки, можно прочитать короткую надпись, сделанную на столбе контактной сети аккуратным почерком школьницы-отличницы...

«Русские, вам п***да», — гласит эта, последняя на выезде из города, надпись.