Устами младенца дискредитируется армия. Как рассказать ребенку правду о войне в Украине, чтобы не травмировать его и не сесть за решетку

Семью кандидата физико-математических наук Елены Жоликер в январе поставили на учет в комиссии по делам несовершеннолетних. Директор школы, в которой учится ее дочь, сообщила в полицию, что девочка больше месяца не посещала «Разговоры о важном» и поставила на аватарку «Святую Джавелину» (рисунок, на котором изображена Дева Мария с противотанковой ракетой). Комиссия по делам несовершеннолетних постановила, что Елена ненадлежащим образом исполняет родительские обязанности. В марте жительницу Барнаула, по данным Telegram-канала «Осторожно, новости», обвинили в неисполнении родительских обязанностей после того, как ее дочь приняла участие в антивоенной акции, посвященной годовщине российского вторжения в Украину. В том же месяце суд в Тульской области приговорил к двум годам колонии отца-одиночку Алексея Москалева — за антивоенные посты в соцсетях (сам Москалев утверждает, что не писал их). Весной 2022 года его дочь нарисовала на уроке антивоенный рисунок, и с тех пор семьей заинтересовались правоохранители: к ним приходили с обысками, девочку забрали в реабилитационный центр, но потом все же передали матери. Известно также о случае, когда жительницу Севастополя заставили извиняться на камеру из-за шутки ее сына про пожар на городской нефтебазе.

Если не вы не поговорите, поговорит кто-то другой. Почему важно беседовать с ребенком о войне

Антивоенные взгляды в России опасно высказывать не только взрослым, но и детям (хотя за несовершеннолетних ответственность, скорее всего, ляжет на их родителей или опекунов). При этом дети могут переживать из-за войны ничуть не меньше взрослых, и им очень важна поддержка родителей. Детский и подростковый психолог, педагог Дина Палеха отмечает, что при недостатке информации дети интерпретируют реальность по-своему и иногда гораздо страшнее, чем она есть на самом деле:

«Сейчас, в условиях тотальной тревоги, дети испытывают примерно те же чувства, что и взрослые. И очень важно дать ребенку не только базовое чувство безопасности в семье, не только уверенность в том, что с ним все в порядке, но и разрешение на проживание тревожных чувств».

Разговаривать с ребенком нужно, считает детский психолог, кандидат педагогических наук Анна Томилина, потому что если родитель не будет с ним говорить, то, вероятно, это сделает кто-то другой: «И очень может быть, что это будет человек из телевизора или из школы, который окажется для вашего ребенка более значимым, потому что вы видите своего ребенка два часа перед сном, а он видит его шесть часов в школе». Позиция этих людей может оказаться прямо противоположной взглядам семьи. Однако, если родители хотят, чтобы ребенок мыслил теми же категориями добра и зла, что и они, с ним нужно разговаривать.

Школа и посторонние люди совершенно точно не способны дать ребенку базовое чувство безопасности и ощущение, что с ним все в порядке, говорит Палеха. Напротив, они могут нагрузить ребенка лишними смыслами, окончательно запутав и напугав: «Только родитель знает, что и как сказать своему ребенку. Только родитель может очертить те жизненные ориентиры, которые дадут ребенку чувство тыла и способность критически мыслить».

Если родители считают, что ребенок не интересуется войной и не переживает, то на самом деле они не знают, что происходит у него внутри, говорит Томилина. Она объясняет, что часто наблюдает тяжелые депрессивные состояния у детей, которые остаются один на один со своими проблемами и тревогами. Нередко родители не знают, как начать беседу на тяжелую тему, потому что в семье не было культуры разговора с детьми. Но и ребенок тоже не знает, с чего начать, тем более если он находится в стрессе, пояснила психолог.

Кроме того, считает Томилина, ребенка нельзя выпускать во внешний мир неподготовленным. Поговорить с ним стоит, если ребенок начинает ходить в детский сад или школу:

«Если до детского сада у вас как-то получалось отгораживать ребенка от нежелательной информации, то теперь у него должны быть какие-то мысли и знания, он должен опираться на вашу позицию. Речь идет о безопасности ребенка: если он столкнется с какой-то новой информацией и вообще не поймет, о чем речь, ему нечего будет противопоставить. Это не совсем безопасно для психики ребенка».

Как подготовиться к разговору

Психологи рекомендуют говорить с детьми о войне регулярно (одной беседой обойтись не удастся), но к такому разговору нужно готовиться. Томилина предупреждает, что обсуждать с ребенком острые и проблематичные ситуации можно, только если у самого родителя есть на это внутренний ресурс: «Разговор нужно начинать, если вы чувствуете, что действительно способны это сделать, не транслируя тревогу собственному ребенку, присоединяясь к нему во всех его переживаниях, во всех его опасениях по поводу того, что происходит».

Дети очень хорошо считывают эмоции, даже если о них не говорить, добавляет Палеха: «Чем больше мы скрываем от детей, тем сильнее показываем, что нам самим тяжело справиться с этой информацией. Ребенок видит, что взрослые не могут совладать с ситуацией, и это увеличивает его тревогу».

Томилина рекомендует разговаривать на тяжелые темы, в том числе на тему войны, выбрав определенное место и время, то есть не перед сном или на бегу: «Этот разговор может быть долгим и пойти совсем не так, как вы планировали его провести». Однако этот совет подходит только для тех случаев, когда есть возможность выбирать и родитель сам планирует начать этот разговор. Когда инициатором разговора стал ребенок, который перед сном сам начал задавать вопросы, придется отвечать без подготовки.

Как начать разговор и что говорить

Томилина подчеркивает, что ход разговора очень зависит от того, как общалась семья раньше. Если проблем в коммуникации не было, психолог советует начать разговор с обсуждения чувств: «Можно спросить ребенка, что он чувствует, что он знает, что его друзья, учитель, тренер говорят по этому поводу. Во время такого разговора важно не допускать категоричных высказываний — не говорить, что все будет хорошо или наоборот: „Это ужасно, я не знаю, что с этим делать, к чему это приведет, ничего хорошего я не предвижу“. Можно сказать: „Мы с тобой не одиноки в этих переживаниях, и весь мир работает для того, чтобы ситуация улучшилась. Наверно, у них это получится, потому что рано или поздно добро все равно побеждает“. Важная задача — вселять в детей уверенность и пополнять их ресурс. Сделать это могут те люди, у которых налажен контакт с детьми».

Палеха отмечает, что если ребенок достаточно взрослый и интересуется политикой, задает вопросы, то с ним стоит поговорить честно. Нужно объяснить, что происходит, как к ситуации относятся родители. Кроме того, продолжает психолог, важно очертить риски, если родители их видят. Не нужно скрывать свою тревогу, но стоит дать понять, что семья устойчива во всем, что касается отношений и доверия.

Также не нужно давать ребенку лишнюю информацию, говорят психологи. Например, детям младшего возраста и тем, кто вообще не интересуется политикой, будет достаточно общих сведений. Маленьким детям не нужно рассказывать новости с фронта, их психика не способна это переварить. Кроме того, Томилина рекомендует родителям детей дошкольного возраста и начального школьного возраста выставлять ограничения на доступ к контенту, который касается войны. Особенно что касается визуального контента, который она называет наиболее опасным: «Эти ужасные картинки, которые дети увидели, могут преследовать их ночью, вызывать бессонницу, а это ведет за собой массу других психологических проблем».

Детям старшего возраста, как и самим себе, нужно устанавливать лимит времени, когда они могут смотреть новости, советует Томилина. Она также рекомендует говорить с ними об источниках информации, о том, что такое журналистика и что такое пропаганда:

«Важно говорить, что есть источники, которым мы как родители доверяем, а есть источники, которым мы не доверяем. И разговаривать нужно постоянно, потому что и информация идет постоянно. Поговорить один раз в начале войны недостаточно».

Если мнение родителей не совпадает с позицией школы и других родственников

Ситуация, когда равнозначно важные для ребенка люди, например родители и бабушки с дедушками говорят противоположные вещи, а он не понимает, кто прав и кто виноват, может сильно травмировать ребенка, говорит Томилина: «Мое мнение такое, что, если это травмирует ребенка, надо перестать его мучить. Я бы посоветовала на какое-то время исключить общение ребенка с бабушкой и дедушкой».

Говоря о подобных обстоятельствах в школе, Палеха отмечает, что в этом и есть смысл социализации: такая ситуация позволяет ребенку отделить себя от других, понять, где кончается его мнение и начинается мнение другого:

«Это естественный для психики процесс. Да, это взросление в непростые времена. Но если дома у ребенка есть надежный тыл и принятие, ему не нужно провокативное протестное поведение. Мы не можем защитить наших детей от всего, да это и не нужно. Как иначе они выработают этот социальный иммунитет?»

Родители не могут противостоять школьной системе, но могут дать понять, что в случае чего встанут на сторону ребенка, могут разрешать ребенку спорить, задавать вопросы, дискутировать, продолжает психолог. Она отмечает, что засилье патриотических мероприятий в детских садах и школах за последний год — это попытки государства воспитать лояльное себе молодое поколение. При этом, говорит Палеха, важно понимать, что дети считывают игровой контекст таких мероприятий, а идеология часто не имеет для них большого значения: «Наши родительские проекции порой больше, чем происходящее на самом деле. Мы своими страхами и тревогами можем внести в детское сознание больше смуты, чем это делает школа». Кроме того, добавляет психолог, «обязаловка», как правило, имеет обратный эффект: чем жестче требования лояльности системе — тем больше хочется ей сопротивляться: «Школа, как любая система, мыслит линейно. Решить проблему немедленно, сейчас. Но психологи смотрят на два шага вперед. Это надо делать и родителям. Что мы видим в истории с Машей М.? [Маша Москалева. — The Insider] Чему произошедшее научило эту девочку? Совершенно не тем принципам, которыми прикрывались учителя». Однако этот же принцип может сработать и против родителя, который будет что-то жестко запрещать подростку.

Психологи предупреждают и о том, что мнение подростка может не совпадать с мнением родителей. В частности, родителям нужно быть готовым к тому, что однажды ребенок может выступить против них, говорит Палеха: «А на ком еще ему проверить свои силы? Это может быть несогласие с семейным нарративом, протест, бунт, полярное мнение. И родителю в этот момент важно выстоять. Не проваливаться в истерику и обесценивание („незрелая позиция“, „да что ты вообще понимаешь“, „наслушался/насмотрелся“). Ребенок имеет право на мнение, как и родители. Они должны дать ему понять, что открыты к обсуждению, если он готов поговорить конструктивно».

Часто за противопоставлением своего мнения позиции родителей скрывается желание ребенка быть самостоятельнее, взрослее, свободнее, а конфликты из-за политики могут быть следствием давних, вырвавшихся на поверхность разногласий и противостояний в семье, поясняет Палеха.

Очертить риски

Говоря с ребенком о войне, очень важно обозначить риски. Часто яркое протестное поведение — следствие того, что ребенок хочет, чтобы его заметили, говорит Палеха:

«Если подросток может спокойно, без обесценивания выразить свое мнение в кругу тех, кому он может доверять, он с меньшей вероятностью поставит их и себя под угрозу. Если, конечно, он знает об этой угрозе. Поэтому предупреждать о рисках — обязательно. Нужно объяснить, что это может сказаться на тебе, на семье, на друзьях... Социальный интеллект состоит еще и в том, чтобы учитывать интересы других».

Томилина отмечает, что с ребенком важно беседовать о том, что люди, которые говорят о войне, подвергаются преследованиям. Ребенок должен понимать, что если он говорит о войне и не знает, какие люди его слушают, то может подвести под такие преследования свою семью:

«Надо ему объяснить, что это не его вина, но его ответственность. Если говорить конкретно про ситуацию Москалевых, то, конечно, это не вина ребенка. Мы прекрасно знаем, чья это вина. Это персональная вина руководителей государства, которые поставили людей в такую ситуацию, это вина учителя, это вина директора школы».

Родители должны объяснить детям, что не стоит откровенничать с учителями на тему войны и политики, так как учителя — подневольные люди и это может повлечь за собой неприятные последствия в виде административного штрафа или уголовного преследования, согласен адвокат Дмитрий Захватов. Он рекомендует рассказать детям об опасностях, которые могут подстерегать семью, если ребенок начнет активно выражать свою антивоенную позицию:

«Если вас вызвали на родительское собрание в связи с тем, что ребенок нарисовал антивоенный рисунок или высказал некое „антисоветское “ мнение, — не реагируйте на глупые замечания учителей и не раскрывайте им своей позиции. Отвечайте односложно и не вступайте в диалог. Это бесполезно. Помните, что, скорее всего, вы будете иметь дело с зомби, которые не понимают логических аргументов. Покерфейс и „да“, „хорошо“, „понятно“. Не пытайтесь переубедить».

Ответственность по административной статье за «дискредитацию» армии наступает с 16 лет (ст. 20.3 КОАП РФ), уголовная ответственность за «повторную дискредитацию», как и за «фейки о деятельности ВС РФ», наступает также с 16 лет, уточняет Захватов. Он отмечает, что если на ребенка донесут и подвергнут его административной ответственности за антивоенное высказывание в любой форме, то важно помнить, что «постановка на учет» не несет за собой никаких юридических последствий. Однако, добавляет адвокат, родителей ребенка, который в какой-либо форме выразил антивоенную позицию, могут подвергнуть наказанию по ст. 5.35 КОАП РФ («Неисполнение родителями или иными законными представителями несовершеннолетних обязанностей по содержанию и воспитанию несовершеннолетних»), которая предусматривает штраф от 100 до 500 рублей: «Помимо этого, для таких родителей существует риск привлечь внимание полиции к их социальным сетям, что может повлечь за собой ответственность в случае наличия в них антивоенных публикаций».

Оставлять образование на откуп школьным работникам — очень плохая и заведомо проигрышная затея, уверен Захватов: «Объясните детям, почему права и свободы человека, указанные в главе 2 Конституции, это и есть подлинные традиционные ценности цивилизации и морально-нравственная основа общества. Почему важна толерантность к меньшинствам, уважение соседей, почему необходимо соблюдать принцип отказа от агрессивного насилия, что бывает, когда этот принцип нарушается, и как этот принцип соотносится с обороной от агрессивного насилия». Он также рекомендует объяснить детям, что они могут отказаться от участия в акциях вроде написания писем «участникам СВО» и рисования провоенных рисунков: «Вовлечением детей в провоенные активности учителя нарушают статью 34 Закона об образовании, запрещающую вовлекать детей в политические мероприятия. Но учителя часто не имеют представлений о законодательном регулировании их деятельности — таков мир, в котором они живут». Адвокат советует не объяснять отказ от участия в подобных пропагандистских мероприятиях, а говорить с учителями на эту тему без подробностей — «не хочу, не буду, лень, неинтересно, скучно»: «Если в ответ на просьбу нарисовать танк Машенька нарисует ромашку — никаких последствий не будет».

Палеха советует обсудить с ребенком, что он может сделать, чтобы проявить свою позицию и несогласие — помочь кому-то, кого обижают в школе, развивать критическое мышление, изучать историю и психологию, чтобы понимать, как устроены процессы: «Да, ты не можешь протестовать, но ты всегда можешь придумать что-то, чтобы хоть отчасти сделать этот мир лучше. Чем этот опыт станет для тебя — решать только тебе».

Томилина также рекомендует объяснить детям, что не бывает плохих или хороших наций:

«Бывают нации, которые в какой-то исторический момент не смогли противостоять тоталитарному режиму, с ними случилась беда. Эта беда не идет ни в какое сравнение с той бедой, которую они принесли на территорию другого государства. Но мы должны помнить, что любая травля и любая дискриминация — это зло. И наши дети должны с этим вырасти, потому что в любом случае им или их детям придется налаживать мосты после этой войны».

Из-за резонанса вокруг дела Москалевых вряд ли в дальнейшем регулярно будет происходить нечто похожее, считает Захватов:

«В качестве эксцесса это возможно в каких-нибудь маленьких провинциальных городах, таких как Ефремов, где это и случилось. Думаю, что власть извлекла из ситуации с Москалевыми уроки, в связи с чем повторение подобного сюжета маловероятно, но о своей безопасности побеспокоиться все же стоит».